За нами уже приехал автобус, группе ехать во Львов, из Львова уходит поезд в Санкт-Петербург, а оттуда они должны лететь в Манчестер. Все рассчитано с запасом в час. И вот этот весь запас – час до отъезда во Львов, час на обед по дороге, час в Питере, час в аэропорту, – все это время было потрачено на то, чтобы найти сумку Джеймса, где был его паспорт. Подняли на ноги охрану, открыли номер, где вроде поселились девушки, – сумки не было, девушек не было, вещей девушек не было. Потом, слава богу, выяснилось, что паспорт Джеймса оказался в папке с документами у Алекса (который из телекома). Мы плюнули на сумку Джеймса, погрузились в автобус и помчались.

Буквально через две недели девушек нашли.

– У вас есть вопросы? – поинтересовались в милиции.

– Есть, – говорю. – Только не по существу…

– Ну давайте, – неохотно согласился следователь.

– А почему именно Джеймс, девушки? Почему именно он?

Девочки высокомерно меня оглядели, все в блестках, как новогодние елки, и ответили, чтоб я не думала и что они – не такие, ясно вам?! И с кем попало не ходют. А Джеймс, он был… Одна из них мечтательно закатила глаза.

– Знаете, девушки, – теперь моя очередь была закатывать глаза, – у них там не принято такие факты скрывать и делать вид, что ты летчик-космонавт, если ты только из колонии строгого режима освободился, – так вот Джеймс, девушки, окончил школу для педагогически отсталых детей со справкой, девушки, потому что в силу своих способностей выпускные тесты, даже облегченные, не сдал. Так что, девушки, он уж точно не физик-ядерщик. У Джеймса ай-кью, если вы знаете, что это такое, девушки, в два раза ниже, чем у колли. Это собака такая. Если вы не знаете, девушки.

А вот, кстати. Мы всем британцам прямо в аэропорту, когда встречали, подарили блокноты для путевых дневников. Блокноты были особенные, с обложками из деревянной пластины с вырезанными гуцульскими узорами. Британцы с удовольствием записывали туда каждый вечер свои приключения у нас. А Джеймс как-то утром чуть ли не в последний день за завтраком подходит ко мне с этим вот блокнотом, абсолютно чистым, без единой записи, и просит смущенно: «Мэриэнн, напиши буквами твоей страны здесь мое имя Джеймс, плиз».

Я взяла его блокнот и на первой страничке написала большими печатными буквами: ДЖЕЙМС.

Он долго восхищенно рассматривал: «Какие красивые буквы… – и потом задал очень характерный для него вопрос: – А как это читается?»

– Короче, – продолжала я, – Джеймс не атомщик, не лорд, не врач, не владелец сети магазинов, не фабрикант, не тайкун (что означает магнат).

Девушки напряглись…

– Джеймс, девушки, пастух. Он нанимается на фермы и пасет овец. Причем он признался, что не хочет идти на более оплачиваемую работу – на стрижку овец, например. Ему и так хорошо. Ну да, в своем деле он – один из лучших по профессии. Лучший на севере Англии пастух. Поэтому его и включили в группу молодых фермеров. (Вообще-то его включили, потому что никто больше ехать не хотел. Боялись люди. Это ведь был 1991 год. Британцы с собой коробки с мылом привезли на подарки, ага. А овец в Британии вообще-то прекрасно пасут черно-белые веселые собаки бодер-колли. Там и пастух не нужен.)

– Дааа, дивкы, – посочувствовал начальник охраны отеля, которого тоже пригласили в милицию, – вы попааали…

Девушки надулись, обиделись. Говорят, мол, а Джеймс нам ничего не говорил про это. Он говорил, что он…

– Бонд? – хохотнул начальник охраны. – Джеймс Бонд? Шпион, разведчик, резидент? Или космонавт?

– Нееет, – распустила нюни толстенькая, – что он шепард. Ну шепард. Ну, мы думали, это вроде шкипера там что-то или что…