Христианство адаптировало и по-своему интерпретировало немало языческих таинств, и праздник равноденствия в том числе: отсчитайте-ка назад от 24 декабря – католического Рождества Христова – девять месяцев, чтобы узнать день зачатия Иисуса, что получится? Все то же, 20–23 марта – весеннее равноденствие!

Да и древняя славянская Масленица до того, как ее сдвинул со своего календарного срока христианский Великий пост, приходилась также на весеннее равноденствие! Образ Масленицы, которую обычно представляли в образе женоподобной фигуры из соломы, соединял в себе зиму и весну, смертоносное начало и животворящее: сжигая куклу, люди прощались со старой жизнью и вступали в новую.

– Да, очень похоже, – признала я. – Тот, кого мы ищем, приносит человеческую жертву, чтобы возродиться заново.

– Вот почему он делает это каждый год – для него это календарный праздник! – Павел так резко задернул штору, что едва не оборвал ее с карниза.

– День Алого Ангела – поистине, красный день календаря! – прошептала я очень тихо, чтобы Павел не услышал.

Много лет назад Алый Ангел убил его родную сестру, и с тех пор Павла не оставляет жажда мести. Настоящий кровник – мой покойный друг Даниэль – от него ускользнул, но оказалось, что есть и другой… Точнее, другие.

Я ощутила холодок на спине. Раньше Павел меня любил, а теперь?

Он обернулся. Я встала с кресла, в которое устало опустилась, едва мы вошли в номер.

– Правильно! – одобрил мой внутренний голос. – Если этот дикий сербский горец вздумает тебя убивать, то лучше умереть стоя, чем жить на коленях!

– Это сказала испанская коммунистка Долорес Ибаррури, – пробормотала я, узнав цитату.

– Что? – Павел шагнул ближе и положил руки мне на плечи.

Я не шевельнулась, когда твердая горячая ладонь легла на мое открытое горло. Помедлив немного, рука скользнула выше и подняла мой подбородок. Наши взгляды встретились.

– Итак, для него это праздник, а для тебя? – шепотом спросил Павел.

Мое сердце гулко бухнуло и замерло. Я так надеялась, что он не заметит перемену во мне или хотя бы не сразу поймет, какова ее причина! Идиотка.

Он все понял правильно. Отпираться не имело смысла, и я сказала правду:

– А для меня это была большая неожиданность.

Если бы после этого признания мой бывший любовник свернул мне шею, я бы не удивилась. Но любовь – воистину удивительное явление! Никогда не знаешь, умерла она вовсе или только уснула до весны…

– Бедная моя, – сочувственно вздохнул Павел и зарылся лицом в мои волосы.

Сердце неуверенно стукнуло раз, другой – и забилось в нормальном ритме. Павел подхватил меня на руки.

Бывший любовник – это не приговор. С некоторых пор я точно знаю, что грань между прошлым и настоящим бывает зыбкой и проницаемой. И если не уходить уж слишком далеко и надолго, то возвращение в былое никому не причинит большого вреда. Главное – не задерживаться и, тем более, не оставаться там, где нам уже не место.

– Тебе хорошо? – на всякий случай спросила я Павла примерно через полчаса.

– Да. Я не умер?

Я засмеялась и уткнулась лицом в подушку, чтобы скрыть слезы. Он мог шутить – значит, с этим мы справились. Постель, как всегда, оказалась наилучшим местом для устранения разногласий.

Мне кажется, в большинстве своем люди недооценивают значение сексуальных отношений. Это ведь гораздо больше, чем развлечение и удовольствие!

Как филолог я вижу здесь проблему терминологии: похоже, не существует такого слова, которым можно было бы назвать то, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, не опускаясь до пошлости. Либо омерзительная площадная брань – либо почти столь же отталкивающие медицинские термины, которые сводят все к чистой физиологии. Мы как будто отделили тело от души и механически разграничили сферы их влияния: ему – секс, ей – любовь.