– Ну не хочешь – не говори. Но ты какая-то дерганая в последнее время, Аль…

Не смотрю в глаза. Продолжаю бродить по кухне, имитируя деятельность. А он же правду говорит. Я дерганая настолько, что даже его «Аля» бесит. Снова вспоминаю, что не разрешала так себя называть. Но дело не в нем. Мне нужно научиться жить в новых обстоятельствах.

Я в постоянном стрессе. Жду звонка от Салманова.

– Я думал покупку машины отметим. – Молчу. Смотрю вниз. – Но если я не вовремя…

– Если честно, да.

Вот на этих словах уже поднимаю глаза и пусть со стыдом, но выталкиваю из себя правду. Читаю во взгляде Леши задумчивость и разочарование. Чувствую себя ужасной.

– Давай я тебе позвоню, Леш, как с делами разгребусь…

Леша усмехается.

– Это когда? Месяца через три?

Прикусываю кончик языка. А я не знаю. И не знаю, как сказать, что ему к нам лучше вообще не лезть.

И не знаю, почему. Потому что так хочет мое сердце или потому что так приказал Айдар?

Я до сих пор не пережила встречу в ателье. И до сих пор боюсь новой. Ее неизбежность меня медленно уничтожает.

Я ему дочку не отдам. Но надолго ли меня хватит в борьбе?

Прерывисто вздыхаю и смотрю на гостя.

– Леш… – Он с улыбкой опускает голову. Качает ею.

– Ладно, Аль. Извини, что без предупреждения…

Леша отталкивается от столешницы, делает несколько шагов из кухни. Мне неловко, желание всегда и для всех быть хорошей, а еще благодарной и оправдывать ожидания толкают в спину, чтобы остановила. Но я стою.

В дверном проеме парень сталкивается с вернувшейся уже без «штанишек» Сафие.

– Ой, – дочка тормозит, Леша приседает.

Протягивает к ней руки, она не хватается.

– Давай, подброшу тебя…

Хмурится и мотает головой.

Сторонится она Леши. Она всех сторонится.

– Что-то не клеится у меня сегодня с вами, Керимовы…

Леша обращается ко мне, повернув голову. Улыбается, я в ответ. Он уже оттаял. А я пожимаю плечами. Это потому что мы — Салмановы.

– Прости.

Напряжение спадает.

– И даже до потолка достать не хочешь? – Леша делает еще одну попытку. И тут-то Сафи дает слабину. Я успеваю заметить, как хмурится и надувает щеки. Вкладывает ладошку в руку Леши.

Я бы продолжала следить, но отвлекаюсь на телефон.

Его вибрация заставляет столешницу задрожать.

Опускаю взгляд, тяну на себя.

Это было неизбежно, я знаю, но читаю: «Через сорок минут по адресу:…» и сердце ухает в пятки.

***

Когда я говорю, что мне срочно нужно ехать по делам, Леша предлагает сначала отвезти, а после отказа – побыть с Сафи, но у дочки это энтузиазма не вызывает.

Вариант не поехать я даже не рассматриваю. Может потому что тряпка. А может наоборот хватает ума понимать, что усугублять сейчас ни к чему.

Я прощаюсь с Лешей как-то комкано, вручаю ему кусок горячей шарлотки, прекрасно понимая, что сто лет она ему не нужна. Мне нужна. Для очистки совести. Оставшуюся часть пирога мы с Сафи кладем в контейнер – занесем Аллочке.

Она всегда готова подстраховать. Я только позвонила – соседка уже ставит чай. Только я, к сожалению, остаться не смогу.

Чувствую себя кукушкой, передавая дочку из рук в чужие, пусть и заботливые, руки. Спускаюсь к гаражу, оставив свое сердце играть в не нашей квартире. Делаю несколько глубоких вдохов и понимаю, что за руль сесть все же не решусь, поэтому заказываю такси.

Нетерпеливо тру ручки пакета в ожидании автомобиля. Кручу в голове речь.

Даже две речи. Сначала о брюках. Потом – о дочери.

Указанный Салмановым адрес – это точка в областном центре, а не нашем жалком пригороде. Это даже не удивляет. Я слабо себе представляю Айдара в привычных нам с Сафие декорациях.