– Чарли, беги за мячом! – кричит ему Боб с трибуны.

Он кружится.

Другие родители тоже подбадривают своих детей.

– Давай, Джулия, давай!

– Вперед, Кэмерон!

– Бей!

Я пропустила важное совещание ради этого идиотизма. Я пробираюсь обратно к Бобу.

– Повезло?

– Нет.

Пошел снег, и теперь большинство детей и думать забыли о мяче и о том, зачем они здесь – теперь они ловят языком снежинки. Я не могу заставить себя смотреть на часы реже раза в минуту. Эта игра – или как ее лучше назвать? – длится целую вечность.

– Когда это кончится? – спрашиваю я Боба.

– Думаю, они будут бегать минут сорок пять. Ты потом домой?

– Мне нужно узнать, что я пропустила.

– А из дома ты этого не сможешь?

– Меня вообще не должно было здесь быть.

– Увидимся перед сном?

– Если повезет.

Мы с Бобом нечасто успеваем добраться домой вовремя, чтобы поужинать вместе с детьми. Их маленькие желудки начинают урчать часов в пять, и тогда Эбби кормит их макаронами с сыром или наггетсами. Но мы оба стараемся вернуться к половине седьмого – к совместному десерту. Дети едят мороженое или печенье, а мы с Бобом обычно балуем себя сыром, крекерами и вином – наш десерт скорее призван пробуждать аппетит перед ужином, который наступает у нас после того, как дети ложатся спать в половине восьмого.

Рефери, мальчик-старшеклассник, наконец свистит, и игра заканчивается. Чарли уходит с поля – он все еще не заметил, что мы здесь. Он такой красавчик, что я едва не пищу от восторга. Его густые и волнистые каштановые волосы всегда кажутся немного длинноватыми – как бы часто их ни подстригали. У Чарли голубые глаза, как у Боба, и самые длинные и черные ресницы, какие я только видела у мальчика. Когда-нибудь девчонки будут с ума сходить по этим глазам. Внезапно он стал одновременно и маленьким, и совсем взрослым. Достаточно взрослым, чтобы делать домашние задания, отрастить два постоянных зуба и попасть в футбольную команду. Но и совсем маленьким, потому что у него еще остались молочные зубы и дырки от выпавших, потому что он хочет играть на улице каждый день и больше интересуется кружением на месте и ловлей снежинок, чем победой в игре.

Теперь Чарли нас видит, и его глаза загораются. Его лицо становится поперек себя шире от глуповатой ухмылки Джека – Короля тыкв, и он с разгону врезается прямо нам в ноги. Я успеваю сунуть телефон в карман, так что теперь могу обнять сына обеими руками. Вот за этим я сюда и приехала.

– Отличная игра, дружище! – говорит Боб.

– Мы победили? – спрашивает Чарли.

Они проиграли: десять – три.

– Кажется, нет. Тебе понравилось? – спрашиваю я.

– Ага!

– Как насчет пиццы на ужин? – предлагает Боб.

– Да!

Мы направляемся к парковке.

– Мам, а ты едешь есть пиццу?

– Нет, милый, мне нужно вернуться на работу.

– Ладно, парень, бежим до машины. Готов? На старт! Внимание! Марш! – вопит Боб.

Они несутся через внутреннее поле бейсбольной площадки, взметывая облака пыли и грязи. Боб дает Чарли выиграть, и я слышу, как он театрально возмущается:

– Не может быть! Я тебя почти обогнал! Ты прямо Демон скорости!

Я улыбаюсь. Уже в машине проверяю телефон: три палочки и семь новых голосовых сообщений. Вздыхаю, беру себя в руки и нажимаю кнопку «Плей». Попетляв по парковке, я в результате оказываюсь прямо за Бобом и Чарли. Я бибикаю и машу им, глядя, как они поворачивают налево – к пицце и дому. А я поворачиваю направо и еду в противоположную сторону.

Я иду по Паблик-гарден, мимо конной статуи Вашингтона, мимо лодок-лебедей в пруду, под огромными ивами, мимо Лэка, Мэка и остальных бронзовых утят.