– Что, братан, и в самом деле так плохо? – спросил он. – Неужели работать не сможешь?

– Да работать-то я смогу, член в моем деле не главное, – весьма противоречиво успокоил его Арнольд, будто забыл, что совсем недавно утверждал обратное. – Работать я буду, только не договаривались мы так. Не знал я, что мне подсунут дикую стерву. Партнерша опасна. За риск надо платить. За травму тоже.

– А-аа, вот ты о чем, – успокоился Интеллигентный. – За травму доплатим как за производственную. Риск еще выше оценим.

Я возмутилась:

– Ему, развратнику, значит, доплатите! А мне, порядочной женщине, как же?

– Ты тоже в обиде не останешься, – туманно заверил меня самый огромный верзила, очнувшись от повести про Тамарку.

Терпеть туманностей не могу – я повторила попытку бежать. С криком «я не такая!» бросилась к окну, и опять неудачно. Меня снова схватили и поволокли к двери, за которой (я не сомневалась) была съемочная площадка.

– Ни за что! Никогда! Даже и не надейтесь! – вопила я, храбро и не жалея французского костюма отбиваясь от пятерых верзил.

Клянусь, они уже раскаивались, что связались со мной. Царапалась и лягалась я так, будто делала это последний раз в жизни, они же обращались со мной осторожно, поскольку боялись повредить мой «фэйс», как выразился Интеллигентный – видимо, полиглот и большой любитель английского.

– Никогда! Ни за что! – страшно орудуя ногтями, вопила я.

– Тихо, тихо, – уговаривали они.

В конце концов верзилам надоело. Самый огромный воскликнул:

– Мы заплатим тебе, черт возьми!

– Платите, сволочи, в евровалюте! – заявила я, мгновенно стихая.

Меня отпустили.

Ну, в «евро» не в «евро», но Интеллигентный отслюнявил дрожащей рукой триста долларов и мрачно протянул мне купюры.

Три жалкие бумажки! Я рассмеялась ему в лицо.

– Да-аа? – удивленно пропел Интеллигентный и отслюнявил еще две.

– Здесь не панель, – сказала я, твердо решив вцепиться в рабочий орган Арнольда бульдожьей хваткой сразу же, как предоставится случай.

Интеллигентный тревожно взглянул на часы, сокрушенно покачал головой, вздохнул и отслюнявил еще две бумажки.

– На, зараза, бери и больше просить не смей, – процедил он.

Я удивилась:

– С чего это вдруг?

– Больше у меня нет с собой, – буркнул Интеллигентный, нахально запихивая обратно в карман толстенную пачку «зеленых».

– Как нет? – возмутилась я. – Как это нет, когда глаза у меня на месте.

– Пока, – уточнил самый крутой, чем насмешил Арнольда.

Мой партнер просветлел, представив меня безглазой – настроение у него поднялось.

У меня же, напротив, совсем «опустилось», но виду я не подала.

– Чем глядеть на тебя, лучше и вправду родиться слепой, – небрежно бросила я Арнольду и обратилась к жлобу-Интеллигентному: – «Бабки» гони. Работать я не привыкла, даром – тем более.

– «Бабок» нет у меня, – нагло ухмыляясь, ответил он.

– А что в карман положил?

– То не мое, то пахана.

Я рассудила: «Пахан он потому и пахан, что с ним не договориться».

– Фиг с тобой, – согласилась я, тщательно укладывая то, что урвала, за лиф комбидреза и не собираясь добровольно расставаться с этим ни при каких обстоятельствах.

Выполнять прихоти верзил и партнера я тоже не собиралась, но об этом умалчивала, кротко и глупо похлопывая глазами.

Таких дур мужики обожают, поэтому верзилы вздохнули с облегчением и расслабились, да поспешили – не знали они, что я за штучка. Вдруг одна из дверей распахнулась, оттуда выбежал маленький человечек и пропищал:

– К съемкам все готово.

Демонстрируя супер реакцию, я сразу вцепилась в «фэйс» крутого верзилы – он ближе стоял.