Папа схватил меня за плечи и его глаза на время тирады возбужденно заблестели. Отец знал, о чем говорил; всю свою жизнь он носил нашу мать на руках, относился к ней, как к драгоценному бриллианту, пока один несчастный случай не забрал ее.

– Твоя жена – твое лицо, помни это!

Отец отступил назад с контролируемой улыбкой, но я видел намек на эмоции в его глазах. Его телефон зазвонил и он отошел в угол комнаты, чтобы ответить на звонок.

Я посмотрел на свое отражение в зеркале и прицепил бутоньерку. Я не собирался плохо относиться к Лике, но мое понимание брака сильно отличалось от мнения отца. Я почувствовал долю стыда от того, что Лика нужна была мне как очередной трофей, который я бы поставил на полку своих достижений. Я совсем не знал эту девушку, это был вопрос не чувств и любви, дело было в похоти и страсти.

– Повтори, – произнес отец слишком громко, чем привлек наше с братом внимание. Глеб лениво обернулся и бросил туманный взгляд на отца. Черт, этот придурок успел напиться до начала церемонии.

Папа схватился за лоб свободной рукой и потряс головой.

– Скажи мне, что ты шутишь, Олег, – отец стал расхаживать по комнате и с каждой секундой его лицо все больше багровело. Было ясно одно: он говорил с отцом Лики, и судя по его реакции, произошло что-то дерьмовое.

– Что происходит? – когда отец окончил телефонный разговор, я был не в себя от нетерпения.

– Сегодня утром Высоцкие не смогла найти Лику.

Мое тело напряглось.

– Что это значит?

Глеб встал и, кажется, протрезвел за пару секунд. Отец смахнул рукой капли пота со своего лба, затем его взгляд встретился с моим.

– Это значит, что твоя невеста сбежала.

Я замер, анализируя в голове услышанное. Плечи отца опустились так, словно он узнал о чем-то трагическом, что-то бубня себе под нос, он быстро вышел из спальни, оставив дверь открытой.

– Эта девушка мне нравится, – с ухмылкой заявил Глеб, и мне захотелось ударить его по лицу.

Лика сбежала. И она сбежала от меня.

ღღღ

Когда мы вошли в прихожую дома Высоцких, до наших ушей стали долетать крики и ругань, доносящиеся из гостиной. Отец Лики метался по комнате, словно обезумевший зверь, его жена сидела на краю дивана, захлебываясь собственными слезами и прижимая к опухшей щеке ладонь. Видимо, этот садист ударил ее. И только близнец Лики – Клим, стоял возле окна, засунув руки в передние карманы своих брюк, и безучастным взглядом пялился вдаль. Я мог бы сказать, что он был встревожен, так как его челюсть была напряжена, а глаза лихорадочно прыгали по окну.

Я прошел мимо этой сцены скандала, в то время как мой отец и брат остались в гостиной. Быстро поднявшись по лестнице, я без особого труда нашел комнату Лики. Раскрыв дверь, я неуверенно вошел в комнату, словно чудесным образом Лика могла быть внутри. Интерьер был выполнен в светлых оттенках; ничего лишнего: двуспальная кровать, аккуратно застеленная, прикроватная тумба, на которой лежала книга Ремарка, шкаф-купе с большим зеркалом в пол и огромный стеллаж с книгами. В комнате было чисто, словно Лика хотела оставить после себя все самое лучшее. Воздух был пропитан ее цветочными духами, которые я так быстро запомнил за несколько мимолетных встреч.

Мое внимание привлекло белое пятно у окна. Мой взгляд упал на белое свадебное платье, висящее на металлической вешалке. Оно было длинным, силуэтным и я бы сказал скромным. Мне не составило труда представить Лику в этом платье и, держу пари, она была бы самой красивой невестой. Почему-то, этой девушке не нужны были ни дорогие украшение, ни блестящее платье, ни яркий макияж, чтобы привлечь к себе внимание. Я подошел ближе и заметил длинную фату, провел пальцами по жесткой ткани, и что-то непонятное защемило в груди.