– Мама, это я приказала, – тихо посмеиваясь, ответила эльфийка, – он такой смазливый, совсем не похож на мужчину, женское платье ему больше подходит. Особенно с учетом имени.

Дружный женский смех эхом разнесся по залу. Грудную клетку сдавило от отвращения: к ним, к себе, ко всей ситуации в целом. Я должен быть послушным и не нарываться. Госпожа – моя хозяйка, если ослушаюсь, меня ждет наказание похуже специфичного наряда.

– Поднимись с колен и покружись, покажись нам во всей красе, – продолжала измываться госпожа под заливистый смех дочери.

Глубоко склонив голову, поднялся на подрагивающих ногах и плавно покружился вокруг своей оси.

– Хватит, – в нежном голосе прорезались стальные нотки, заставляя меня снова упасть на колени, – действительно, совсем не мужчина, но только я решаю, какую одежду ты должен носить. Или ты забыл, Бериэль?

Она не ждала ответа, а я прекрасно знал, что это очередная провинность, пусть и не по моей вине. Оказавшись возле ее ног, я почувствовал, как прохладная ладонь опустилась на плечо. Острый ноготок расцарапал кожу от ключицы до выреза платья, а потом с силой проехался вниз по коже до самого живота. Смотрел на кровоточащую царапину и сжимал зубы, чтобы не издать ни звука, пока рука госпожи рвала на мне платье. Слава Ллос, не оставила меня обнаженным.

Лохмотья повисли на поясе, кожа покрылась мурашками от внезапной прохлады.

– Это уже четвертая провинность в списке, а ведь неделя только началась, – как бы между прочим, рассуждала хозяйка, – похоже, нам с тобой будет очень весело.

– Эх, такое платье пропало, – послышался разочарованный вздох Илиниэль.

– Ничего страшного, Бериэль его зашьет. Правда ведь?

Я не знал, дали мне право голоса или нет, но на всякий случай просто кивнул. Однако хозяйка все равно была недовольна.

– Скажи это вслух, глупая игрушка.

– Да, госпожа.

– Пятая провинность.

Еле сдержался, чтобы возразить. Зарабатывать лишний проступок не хотелось. При том, что я явственно осознал: что бы я ни делал, всегда буду не прав. Эти двое будут искать любой способ, чтобы я провинился.

– Мама, а можно посмотреть, как ты будешь наказывать этого раба?

Вопрос ее дочери ничуть не удивил. Мои сестры часто присутствовали во время пыток. Сидели в креслах, просто наблюдая, пока матушка истязала мое тело.

– Посмотрим на твое поведение, – коротко ответила она, прекращая все разговоры и переходя к трапезе.

На пол опустилась тарелка с парой кусочков тонко нарезанных фруктов.

– Ешь, Бериэль, и не смей трогать еду руками.

Растерявшись, я едва не добавил еще один пункт в список провинностей. Нельзя говорить, пока хозяйка не прикажет. Пересилив себя, склонил лицо к посуде. Лохмотья платья сильно мешали, но я не мог поправить их руками, потому пришлось извиваться всем телом, чтобы убрать их из тарелки, и только после этого осторожно подцепил зубами кусочек фрукта раза с пятого. Женщины заливисто смеялись, наблюдая за моими телодвижениями.

– Молодец, хорошая игрушка. – Хозяйка слегка потрепала меня по макушке и, наконец, увлеклась едой.

О Великая Ллос, надеюсь, ты смотришь на свое дитя и довольна моей покорностью. Я был и остаюсь верным тебе дроу, так обрати на меня свой взор и прекрати мои мучения.

Завтрак закончился довольно быстро, госпожа с дочерью направились по своим делам, напоследок напомнив привести платье в порядок.

Одной рукой придерживая лохмотья, направился на поиски гномки. Как и ожидалось, она нашлась на кухне. Грета старательно натирала посуду до зеркального блеска и даже глазом не повела при моем появлении.