Шеф Грейс неохотно отпускал ее, пока один из специалистов по связям с общественностью не заметил, что это будет неплохим пиаром для Бюро, особенно после того как было объявлено о присуждении второму роману Грейс престижной премии Каллахана в области детективной литературы.

– Я с ума сойду, если буду целыми днями сидеть дома перед компьютером, – сказала она Джонатану.

Он фыркнул и неодобрительно поджал губы.

– Ты сумасшедшая, дорогая. Только подумай, как волшебно это будет. Ты сможешь переехать в Нью-Йорк, вращаться в обществе литературной элиты. Ты меня убиваешь своим вечным «я должна оставаться в Вашингтоне и спасать мир от серийных убийц».

– Но мне и правда нужно оставаться в Вашингтоне и спасать мир от серийных убийц, – терпеливо сказала Грейс. – Вокруг полно преступников.

– И мне нравится, что это твоя личная миссия – поймать их всех, – сказал Джонатан, – это мечта любого пиар-агента. Но я беспокоюсь за тебя.

Грейс похлопала его по плечу.

– Ты справишься, – заверила она его. – Я у тебя не единственный писатель.

– Слава создателю, они не разделяют твоей тяги к мрачной стороне жизни, – сказал он. – Это было бы безумием. Теперь иди! Кыш! Общайся с обожающей тебя публикой. Мне нужно налаживать контакты. – Он махнул ей рукой на прощание.

Грейс спустилась по дорожке Сада скульптур, взяла бокал шампанского у стоящего рядом официанта и отпила глоток.

– Грейс, я так рада тебя видеть, – услышала она женский голос у себя за спиной.

Грейс резко обернулась и широко улыбнулась, когда увидела, кто это был: статная женщина в очках, которые так шли ее огненной шевелюре. На ней было напоминающее сари платье, и его золотая отделка мерцала в свете огней, установленных в саду.

– Доктор Джеймс, не верится, что вы пришли.

– Прошу, дорогая, зови меня Клара. Уже столько лет прошло с тех пор, как ты была студенткой, – сердечно сказала она, обнимая Грейс. Но она даже в мыслях не могла обратиться к ней по имени: эта женщина, как бы дружелюбна она ни была, всегда вызывала у Грейс благоговейный трепет. – И, конечно, я пришла. Ты была одной из лучших среди моих студентов. Я так рада за тебя. Марта бы очень гордилась тобой.

У Грейс упало сердце и дыхание перехватило в груди. Скорбь – забавная штука: в тот момент, когда тебе кажется, что ты преодолел ее, она подкрадывается и вновь настигает тебя. Марта Ли была новатором в криминологии – не только как психолог, но как женщина, проникшая в область, традиционно занятую мужчинами. У нее был острый ум и еще более зоркий глаз. Грейс считала величайшей удачей в жизни, что профессор Ли питала к ней симпатию. Она стала наставницей Грейс, даже написала для нее рекомендации в академию, из которой уволилась в 80-е, чтобы посвятить себя преподаванию.

Долгие годы Грейс и доктор Ли поддерживали связь, общались по электронной почте, созванивались, время от времени встречались за ланчем. В прошлом году, как раз когда Грейс заканчивала третью книгу, она получила известие, что доктор Ли погибла в автокатастрофе. Это стало тяжким ударом – доктор Ли всегда была так полна жизни, невозможно было поверить, что ее больше нет. После похорон Грейс вернулась в свой пустой дом. У нее было неспокойно на душе, и она никак не могла прийти в себя, пока не села за компьютер и не закончила финальную главу книги, словно доктор Ли сама направляла ее.

Грейс посвятила роман «Доверие – жестокая игра» ее памяти. Несомненно, малая дань уважения женщине, которая сделала так много, но Грейс знала, что ее бы это порадовало.

– Я видела посвящение, – сказала доктор Джеймс, сжав руку Грейс. – Это очень трогательно. И я знаю: ее муж оценил этот жест. Когда я ужинала с ним несколько месяцев назад, он упомянул, что ты отправила ему подписанный экземпляр. Он хранит его в ее библиотеке, среди других ее книг.