– Сын?

– Ну, да. А вы что… Вы хотели дочь, да?

Да! Я хотела дочь. Маленького белокурого ангела, которого я буду любить. Синеглазого белокурого ангела. Я уже нарисовала ее портрет в голове. Я придумала даже имя. Я решила, что стану для нее самой лучшей мамой на свете. Потому что папы у нас не будет! Я мечтала о том, как мы будем гулять с ней в парке. Как я буду петь ей песенки и качать. Целовать сладкие пяточки и сахарные щечки. Как я буду приводить ее в театр на репетиции, когда она станет постарше. И все будут непременно ей восхищаться.

Отвожу от лица руки. И еще раз очень внимательно на него смотрю. Что, в общем-то, совершенно бессмысленно. Он ничуть не изменился с нашей последней встречи. Разве что щетина немного короче. Он явно побрился с утра. Готовился? Хотел произвести впечатление? Смешно. Зачем ему это? Этот мужчина явно из тех, кто точно знает, чего стоит. Этот мужчина…

– Боже мой. Я ведь даже имени вашего не знаю! – понимаю вдруг, и это как будто становится последней каплей. Я растерянным жестом приглаживаю волосы, тру разгоряченный лоб и отворачиваюсь к окну. Но даже в нем – его отражение.

– Меня зовут Георгий. Астахов… если вам это о чем-то говорит.

– А должно?

– Моя популярность, конечно, весьма уступает вашей, но в определенных кругах я не последний человек.

С тем, что ему и в голову не придет прилагать какие-то усилия, чтобы кому-то понравиться, я уже определилась. Тогда что он хочет мне сказать? В его словах наверняка есть подтекст.

– Вы пытаетесь меня запугать?

– Я надеюсь, что мне не придется этого делать.

– Но вы попытаетесь, если я не пойду вам навстречу, так? – отвожу взгляд от окна и впиваюсь в его лицо. Контроль куда-то девается. Как и актерские навыки. Я боюсь. Боюсь, сама не зная, чего.

– Послушайте, Даная. Вы, конечно же, в шоке. Это понятно. Но давайте не будем упускать тот факт, что я тоже… Как бы это сказать? Пострадавшая сторона в этом контексте звучит как-то неправильно, но ничего другого не приходит на ум. Я тоже, знаете ли, не выбирал того, что случилось. И уж, конечно, не планировал становиться отцом.

– Вот и отлично! – нам приносят блюда, и я замолкаю. – Вам и не нужно. Я сама готова нести всю полноту ответственности за ребенка, – выпаливаю на одном дыхании, когда официант уходит.

– Стоп, – он выставляет перед собой ладонь, будто отгораживаясь от моих слов. Большую такую лапищу с совсем уж неожиданными мозолями на ней. – Я не планировал. Это бесспорно. Но теперь, когда ваша беременность – свершившийся факт, я не могу сделать вид, что меня это не касается. Это и мой сын тоже, – повторяет в который раз.

Да, конечно. Его слова справедливы. Я только одного не пойму, как мне теперь дальше жить? С поправкой на этого человека? Похоже на то. И это так страшно, потому что я ни черта о нем не знаю! Что, если он будет жесток к моему ребенку? Меня накрывает волной отчаяния.

– Я же просто хотела ребенка. Для себя. Маленькую белокурую девочку. Понимаете? Я очень тщательно выбирала донора. А вы… вы совсем не подходите! – выпаливаю и с опозданием понимаю, каким идиотизмом веет от моих слов. Вот и как тут спорить с тем, что все беременные тупеют? Я вообще себя не узнаю в последнее время.

Астахов поджимает губы и чуть сощуривается.

– Конечно, понимаю. Жаль, что я не подхожу под ваши высокие стандарты красоты. Но ничего поделать с этим нельзя.

– Вы не понимаете! Донором может стать лишь человек до определенного возраста. Чем старше мужчина, тем больше вероятность каких-нибудь патологий…

– Со своим возрастом я тоже ничего не могу поделать. Это тоже свершившийся факт. Но я могу гарантировать, что у меня отличный генофонд и здоровье. Если помните – такого рода обследование обязательно для двух родителей. А вы?