За спиной торопливые шаги. Наверняка охрана. Мальчик обнимает меня крепче, а мокрое пятно на моей кофточке, оставленное его слезами, становится ещё больше.

— Я тебя никому не отдам! — мальчик поднимает голову и важно кивает. — Защитю тебя!

Не могу сдержать смешок, глядя на его серьёзное личико, а за спиной распахивается дверь. Но нет, не охрана, потому что я снова слышу знакомый аромат.

Максим, чтоб его черти забрали, Викторович.

— Что тут происходит? — в голосе тревога, а я впервые допускаю мысль, что именно он может быть тем самым папой, которого так истошно звал мальчик. — Ярик, сынок…

Вот, значит, я права была в своих догадках. Спасибо, что не киднеппер. Хотя меня-то спёр. Умыкнул самым подлым образом.

Оборачиваюсь и смотрю на Максима. Он стоит в дверях, сложив руки на груди, а желваки под кожей, кажется, живут собственной жизнью. В комнате воцаряется тишина — всего на мгновение, но его хватает, чтобы я почувствовала себя с головы до ног облитой ледяной водой.

— Максим Викторович, я уже звала охрану! Посторонние на территории!

— Наталья, помолчите, — тихое, но угрожающее, и кипишливая Наталья захлопывает рот. Может быть, даже язык глотает, я бы не удивилась. — Ярик, отпусти тётю. Что ты в неё так вцепился?

А вот тут уже ласковее, хоть и с большой долей строгости и усталости, что ли.

— Это не тётя! — возмущается Ярик и выглядывает из-за меня, словно я самый лучший барьер на свете. — Это моя мама! Я знал, что она приедет. Я желание загадывал!

— Сынок…

И всё. Кажется, у Максима закончились слова. Разом. Все до единого. А у меня и подавно их не осталось. Вот как на всё это реагировать? Что говорить?

— Мама… — говорю растерянно и снова смотрю на Максима, а он…

Его лицо абсолютно непроницаемо, только челюсть слишком напряжена, а на виске пульсирует вена. То ли злой, то ли в шоке — не могу разобрать. Впрочем, мне сейчас точно не до его эмоций, со своими бы разобраться.

— Наталья, идите домой, — отрывисто приказывает Максим, не сводя с меня тяжёлого взгляда. — Ждите звонка.

Кто эта женщина? Нянька, возможно, или родственница какая-то дальняя, но она слушается беспрекословно и уже через пару секунд дверь в комнату закрывается с обратной стороны. В комнате нас остаётся трое, а я всё-таки глажу Ярика по голове. Волосёнки, точно льняной пух, такие мягкие, приятные. У меня небольшой опыт общения с детьми, а то и вовсе никакого, а в этой ситуации вообще не знаю, как себя вести.

— Сынок, иди сюда, — Максим присаживается на корточки. Ярик смотрит на меня испуганно, будто бы боится, что исчезну. — Ярик, давай я тебя спать уложу. Хочешь спать? Уже поздно, а завтра у тебя же по плану завоевание мира. Разве можно невыспавшемуся мир завоёвывать?

— Не хочу я спать, — бурчит, — я хочу сказку.

— Какую ты хочешь сказку?

Максим подхватывает сына на руки, а тот рассуждает, что хотел бы про Снежную королеву, только очень боится, что она всё-таки девчоночья.

— И ничего она не девчоночья, — авторитетно заявляет Максим и укладывает Ярика на кровать

— Мама, почитай! — требует, а я вопросительно смотрю на Максима.

Тот едва заметно кивает и на секунду прикрывает глаза. Даёт добро и берёт яркую книгу со столика.

— На сороковой странице, — сообщает тихо, а я несмело подхожу к кровати.

Ярик улыбается, моргает осоловевшими глазами, трёт их кулаками. Явно пытается побороть сон, который уже крепко ухватился за него. Откашливаюсь. Присаживаюсь рядом, открываю книжку на нужной странице.

“История первая, в которой говорится о зеркале и его осколках”, — читаю и сама не замечаю, как не на шутку увлекаюсь. Снова, как в детстве, восхищаюсь сильной и доброй Гердой, её самоотверженностью, силой любви.