О чем бы ни зашел разговор с юристом, он всегда оканчивался обсуждением дела масложиркомбината. Корзуна даже стало это подбешивать, и он весьма грубо осаживал юриста каждый раз, когда тот снова заводил свою шарманку.

– Да будь ты с ним полегче, – говорил я тогда Жене. – Не видишь, человек горит своей работой. Что тут такого?

В конце очередного совершенно рутинного рабочего дня я вышел из конторы, направился к Пассату. За мной вышли Шнепперсон, Степаныч и Фима. Женя сегодня дежурил на складе. Я должен был развести всех по домам, ну и отправиться отдыхать сам.

Однако мое внимание привлекло какое-то копошение у гниловатых красных жигулей, стоящих на обочине, метрах в тридцати от нашего парковочного кармана.

У машины тёрлись несколько мужчин. Их было трое, все одетые в спортивные штаны и футболки, они с кем-то оживленно разговаривали. Закрывали собеседника спинами.

– Отстаньте! – Неожиданно из их группы послышался женский голос. Голос звучал напугано.

Я переглянулся с вышедшими на улицу Степанычем и Фимой. Шнепперсон бросил обеспокоенный взгляд на гопников.

– Там происходит что-то плохое, – проговорил он дрожащим голосом. – Шнепперсон прямо-таки чует.

– Да что вы делаете?! Уберите руки!

– Да ладно тебе, краля. Мы тебя просто покатаем да дома высадим!

– Ну! С нами тебя никто и не тронет!

– Пойдемте, – сказал я и решительно зашагав к толпе.

Не сказав мне ни слова, Степаныч с Фимой пошли следом.

– С дороги, – ледяным тоном приказал я, расталкивая гопников.

– Ты че, попутал?! – Крикнул один из них, лысый, носивший на лице уродские солнцезащитные очки с узкими линзами.

В следующее мгновение очкарик выхватил из кармана складной ножик – китайскую выкидуху на пружине. Лезвие щелкнуло, острие посмотрело на меня.

Я же, краем глаза увидел девчонку, из-за которой начался весь сыр-бор. Это была Кристина, секретарша Нойзмана. Девушка, одетая в обтягивающую бедра юбку и белую блузку, приперлась сюда, почти на промзону да еще и совсем одна. Хреново. Для местных гопорей она, считай, надела на шею табличку со словами: «возьми меня».

Я глянул на нож гопника, а потом просто выбил его у него из пальцев небрежным хлопком. Ножик загрохотал по асфальту тротуара, оставив своего хозяина в замешательстве.

– Если уж достал, так режь, – сказал я, глядя на гопника. – Не надо вы#бываться.

Фима и Степаныч грозно стали у меня за спиной. Гопники испуганно переглянулись.

– Да мы че? – Пролепетал очкарик. – Мы ни че. Мы ее даже не знаем!

Он завертел головой, глядя, то на Кристину, то на меня.

– Да! Она сама к нам пристала! – Подхватил другой, худощавый и бледный, словно наркоман.

Третий, высокий, как шпала, но худой и узкий в плечах, застыл в ступоре.

– Пошли нахер отсюда, – проговорил я набычившись. – Ни то, ноги переломаю. Понятно?

– Да че ты, братан? – Поднял руки очкарик в примирительном жесте. – Не кипятись, уходим мы. Чего ты?

Гопники торопливо погрузились в машину и поспешили уехать. Я проводил их гнилую таратайку взглядом до самого поворота на промзону. Потом глянул на девушку.

– Что ты тут забыла? Да еще и одна, – начал я. – Район опасный. В таком виде молодые девушки тут не ходят.

– Я… – Кристина замялась. – Я просто хотела…

Девушка все еще была бледной от страха. Если бы не мы, эти уроды точно затащили бы ее в машину. Тогда молодую замдиректора ждала бы печальная судьба.

– Ты, что? – Спросил я.

– Я хотела предупредить вас, – пролепетала девушка. – Нойзман задумал недоброе.

Мы со Степанычем переглянулись. Фима же и вовсе вылупился на девушку, словно кот на кошку в мартовский вечер. Только что слюни не пускал.