Кондратенко не настаивал, и бедный Агарков бегал в свой кабинет, чтобы перепечатать текст. Потому просидел я на Комбинате часов до восьми вечера.

Пока ждали Агаркова, мы с Кондратенко успели поболтать о том о сем, познакомиться немного поближе. Даже выпили коньяка из его личных запасов.

– Ладно, Валентин Сергеевич, бывайте. Пойду я.

– До свидания, Виктор, – сказал Кондратенко.

На лице директора читались явные сомнения. Пусть он и победил американца в этот раз, пусть отделался от бандита Косого, но он явно не был во мне уверен на все сто процентов. Ну ничего. Посмотрим, как заговорит, когда я возьмусь за работу.

Покинув кабинет, я направился к выходу во двор. Спустился на первый этаж. Пошел к широким дверям. Неожиданно, дверь в какой-то кабинет, что была тут, распахнулась чуть не у меня перед носом. Ко мне вышел Нойзман.

– О, Летов, – удивился американец. – Вы еще здесь?

– Вы тоже здесь. Поздновато уже для работы.

– Все никак не отделаюсь от привычки засиживаться допоздна. Какой смысл возвращаться в пустую квартиру, в которой никто не ждет, верно? Лучше уж заняться работой лишний часок, – рассмеялся он.

Я только пожал плечами.

– Ладно. Бывайте, Нойзман, – сказал я и попытался обойти американца.

Он меня остановил.

– Подождите, Виктор.

– Что?

– Можно ли вас на пару слов?

– Можно. Что вы хотели?

– На самом деле, мне очень жаль, что пришлось разыграть весь этот балаган, – заулыбался Нойзман. – Поймите и вы меня. На мне лежит очень большая ответственность. И серьезные обязательства перед холдингом. Я не могу подходить к работе спустя рукава.

– Это не мои проблемы, мистер Нойзман, – пожал я плечами.

– Мистер, – он рассмеялся. – Меня так давно уже никто не называл, наверное, с момента отставки. Признаюсь, приятно было это слышать.

Я украдкой вздохнул. Американец был таким слащавым сейчас, так приторно заглядывал мне в глаза, что начинало подташнивать. Чего ему от меня надо?

– Так что я не мог обратиться к непрофессионалу, – продолжал он. – Если с охраной что-то пойдет не так, то я первым вылечу из своего кресла. Даже уважаемый Валентин Сергеевич рискует далеко не так сильно, как я.

– Что вы от меня хотите, Нойзман? У меня много дел.

– О! Простите! Я надолго вас не задержу! Да, на самом деле, я не хочу ничего особенного. Просто думал высказать вам слова благодарности. Ну и извиниться за то, что не верил в вас.

Я промолчал и теперь. Просто смотрел на Нойзмана с каменным лицом.

– Да, я сомневался в вас. Но как только вы появились на пороге кабинета, – продолжал разливаться сладкими речами Нойзман. – Сразу понял, кто тут профессионал. Понял, с кем в действительности нужно работать. И мне даже стало стыдно перед всеми, в том числе и перед Вячеславом Евгеньевичем, что именно я настоял на нашей совместной встрече. Извините, Летов, что втянул вас в это.

– Ничего страшного, – сухо ответил я.

Нойзман не снимал мерзковато-заискивающей маски со своего лица.

– Вы проявили себя как настоящий профессионал. И теперь мне не терпится посмотреть на вашу работу. Хочу сказать, что я благодарен вам за то, что так быстро развеяли мои сомнения. Никого, лучше вас, нам в городе просто не найти. Я горд, что нам придется работать вместе.

Ни капли искренности в его словах я не услышал, только одну сплошную лесть. Американец бессовестно нахваливал меня, но для чего? Для чего ему это было нужно? У меня появилось неприятное ощущение, будто в будущем этот человек хочет меня использовать, вот и хватил, чтобы смягчить, расположить к себе.

– Спасибо. Но мы с вами не сработаемся, Нойзман.