Там, за окном, тянулись до близкого горизонта пологие холмы, поросшие редкими участками голого зимнего леса. По разъяснившемуся небу бежали рваные тучи. Они отбрасывали на холмы огромные тени.

– Хутор Северный. Думаешь, тут тебя не достанут? – Слива задернул занавеску, обернулся к Михалычу.

– Менты лютуют, – буркнул Михалыч. – Твой дружок, Кулым, не хило нас пострелял в Подсолнухе. Набарагозил так, что приходится сидеть пока на жопе ровно.

Михалыч сидел за небольшим столом в единственной более-менее просторной по меркам хаты комнате. По пояс голый, он держал левую вправленную руку на перевязи. Его подельник по кличке Палец сидел напротив, бросал на Сливу неприязненные взгляды, хотя и старался не показывать ему глаза.

Слива видел тут еще людей Михалыча. Как минимум десять человек крутились вокруг. Они сидели в этой и соседних хатах.

Старую бабку-одиночку – хозяйку хаты, Старостаничники выселили в сарай с земляным полом.

– Ну ничего, – прошипел Михалыч, глядя волком на Сливу. – Пока притаимся от мусоров, а как поутихнет, так я со стариком сочтусь. Одним лавэ он теперь не отделается. Ты, кстати, чего на меня вышел? Чего хочешь-то?

– Хочу сказать, что у тебя появится возможность прикончить Кулыма. И быстрее, чем ты думаешь.

Палец с Михалычем переглянулись.

– Чего? – Спросил Михалыч, глядя из-под своих массивных бровей.

– Скоро, в следующую субботу, дочка одного Армавирского депутата выходит замуж. Знаешь за кого?

– А нахер мне знать? Какое мне дело до ихней фраеровской житухи?

– Зря ты так, Михалыч, – Слива сложил руки на объемном животе, пошел по пыльному, выкрашенному красным деревянному полу хаты от окна к столу. – Чтобы работать и наживать добра, надобно уметь договариваться. Договариваться, в том числе и с ментами, и с политиками.

Михалыч сплюнул.

– Мусора позорные навек мои враги, – пробурчал он. – А фраера – скот и только.

– А я тебе с ними дружить и не предлагаю. Хочу только сказать, что свадьба будет у дочки депутата и внучатого племянника Кулыма. Сынка двоюродной сестры его сына.

– Ох уж этот Кулымовский сынок, – буркнул Михалыч. – Когда-нибудь я и этого м#дака придушу. Как только найду.

– Не отвлекайся, Михалыч, – вздохнул Слива. – В общем, нужны мне твои ребята. Как они?

– Из моего “спецназа”? – Рассмеялся Михалыч. – Двое погибли в Подсолнухе. Один ранен, в больницу его нельзя. Лежит на квартире у одной телки. Мож умер уже. Остались пятеро.

– Пятерых маловато, – покачал головой Слива. – На свадьбе будет пятнадцать человек охраны. Пятеро с московского Алекса, десятеро наши, с Армавира. Афганцы, возможно, среди них будут мужики из спецназа. Так что оборона крепкая.

– Ниче, разберусь, – повел Михалыч больным плечом и покривился. – Знач, нанять меня хочешь? Ребятки мои понадобились?

– А ты сам не хочешь убить Кулыма? – Холодно ответил Слива. – Отомстить ему?

– Хочу, – Михалыч ощерил зубы. – Но, раз уж такое дело, не забесплатно.

– Хочешь сказать, тебе еще и деньги подавай? – Рассмеялся Слива.

Улыбку смахнуло с лица Михалыча.

– А че, я че-то смешное сказал, а? Слива?

Слива, рассмеявшийся было своим собственным словам, подавил смешок. Серьезно посмотрел на Михалыча.

– Слышь, малой. Слива я для своих. А для тебя Петр Петрович. Не дорос ты еще меня по кликухе звать.

– Вот как? – Михалыч встал. Поправил перевязь на шее.

Люди Сливы, которые тусовались за его спиной, напряглись.

– Скольких ты с собой молодцов взял? – Михалыч медленно пошел к Сливе. – Семерых, кажется? Маловато. Надо было человек десять-пятнадцать, как в прошлый раз.