Заглянул на кухню, внимательно осмотрел разнокалиберную отмытую посуду, надраенную раковину и огромную плиту, лично, с помощью рулетки, перемерял длину и ширину стен, занёс данные в большой блокнот и занялся ванной.

На чердаке, одобрительно рассмотрев несколько куч рассортированного мной барахла, посопел и сказал:

— Разберёмся!

На всё про всё ушло больше двух часов, трок был въедлив и задавал много вопросов не только о ремонте, но и о будущей обстановке. Ключи от дома он попросил оставить до завтра. К обеду трок Сурж отвёз меня в гостиницу, заявив напоследок:

— Так что, кёрст Элен, сегодня я схожу в «Гейзер», с бухгалтером побеседую, уточню кое-что. Вечером я ещё раз загляну в ваш дом – посоветуюсь кое с кем. Завтра я жду вас после обеда, ежели по сумме договоримся, то послезавтра, с Божьей помощью, можно и начать! И не переживайте, лишнего не спрошу!

Мы всё ещё жили в гостинице и каждый день платили по три фанка. Этот расход очень раздражал меня, но и тут трок Сурж обещал помочь.

После обеда, чётко решив следовать своим ночным мыслям, я первый раз осознанно отправилась гулять вместе с Линком и Эжен. Нельзя делать из мальчишки воспитателя для сестры. Конечно, совсем освободить его не получится, но раз уж мы – семья, то и делить заботы нужно на всех.

Нам повезло – день был солнечный и неподалёку находился бесплатный парк. С большим интересом я разглядывала угловатые коляски на металлических колёсах, которые торжественно возили кормилицы, играющих под присмотром бонн и гувернанток малышей.

В основном меня интересовала детская одежда. Была она сложная, многослойная и, на мой взгляд, очень неудобная. И мальчики, и девочки были одеты в копии взрослых костюмов, с единственным отличием – всё это было короче.

Из-под девичьих платьев и пальтишек виднелись расшитые панталончики и тёплые чулки. Мальчикам полагались не брюки, а тёплые штанишки до колена и некое подобие курток, отягчённых пелеринами и капюшонами. При условии, что всё это шилось из толстой шерсти, бархата и сукна, вес выходил немаленький.

Бегать и прыгать детям не разрешалось, и они чинно, за ручку, ходили со своими наставницами по длинной аллее только-только начинающих зеленеть деревьев. Единственным развлечением были качели. Самая обычная доска, на которую усаживали двоих малышей, несколько пар сидений на цепочках и пара ярко раскрашенных качающихся коняшек, которых облюбовали самые маленькие.

Всё это удовольствие располагалось на огромном деревянном помосте и было огорожено низеньким заборчиком, вход туда охранял смазливый молодой человек, любезный и говорливый, успевающий и шепнуть комплимент хихикающей няньке, и получить с неё бронзовый корн, и перевернуть на низеньком столике песочные часы.

Этих стекляшек у него было около десятка и деревянное основание каждой было выкрашено. К красному коньку – красные часы, к зелёным качелям – зелёные.

Надо сказать, дела у него шли неплохо – больше половины мест было занято, а у входа нетерпеливо переминалась очередная нянька с мальчиком, поджидая, когда освободится облюбованное им сидение.

Я с удивление заметила, с какой завистью Линк смотрит на эти примитивные развлечения. Надо отдать ему должное – никаких жалобных взоров в мою сторону не было.

Даже Эжен, прилипшая к заборчику, огораживающему эту «роскошь», не хныкала и ничего не просила. Просто стояла и смотрела, держась ручками за деревянные плашки.

— Линк, а тебе какие качели нравятся?

С недоверием оглянувшись на меня, он ткнул рукой в сторону стойки, где поскрипывали качели на цепочках, и тихо ответил: