— Ты уйдёшь насовсем?

Даже в той жизни не все мои решения были верными, но всегда -- быстрыми. И, решив что-то один раз, я никогда не жалела о своём выборе. Что сделано, то сделано!

— Нет! Мы уйдём все вместе и прямо сейчас.

Несколько секунд Линк соображал, потом глаза его почему-то налились слезами, но он не заплакал, а, судорожно вздохнув, упрямо сжал челюсти и яростно закивал головой.

Я подхватила малышку Эжен на руки и скомандовала Линку:

— Пойдём!

Привела его к нашим клетушкам и велела одеть Эжен. Наша с ним верхняя одежда осталась в гардеробной, но платок, в который кутали девочку, так же, как и уличная её обувь, был здесь.

Сама я отправилась к себе, открыла сундук и, порывшись, вынула два свёртка. Один, маленький, содержал все наши деньги, во втором, чуть побольше, лежали те письма от арендаторов, что я нашла в бумагах отца. Все остальные вещи были не так уж важны.

Гардеробную никто не охранял, но на пути туда нам встретилась горничная. Похоже, она и донесла трок Матон о том, что «нахлебники» бездельничают. Мы уже почти оделись, когда в дверях гардеробной появилась компаньонка и возмущённым голосом начала задавать вопросы.

Поскольку никто не поторопился ей ответить, она решительно схватила Линка за ухо и раздражённым тоном заскрипела:

— Когда тебя спрашивают, маленький мерзавец, ты обязан ответить!

Состояние тихого бешенства, в котором я пребывала почти всё время, что мы находились в этом доме, вылилось в то, что я потеряла над собой контроль. И пусть наши весовые категории не были равны, злость придала мне сил. Коротким мощным толчком я прижала тётку к двери гардеробной и, глядя ей в глаза, почти по-змеиному прошипела:

— Мы уходим. Будьте так любезны, прикажите спустить наш багаж вниз.

Думаю, трок Матон никогда не сталкивалась с таким видом прямой агрессии. Голос её звучал растерянно, почти жалобно:

— А что… А куда… — наконец, она собралась с мыслями: — А что я скажу кёрст Эгреж?!

— Скажите, что мы не нуждаемся в её благодеяниях.

Задержать нас она не пыталась, но ещё до нашего выхода из квартиры исчезла где-то в комнатах – побежала докладывать. Мне, признаться, на всё это было ровным счётом наплевать. Формально кёрст Эгреж ещё не являлась нашим опекуном – кёрст Форшер обещал оформить документы в течение двух недель.

12. Глава 12

Моё решение, пожалуй, даже нельзя было назвать спонтанным. Хотя первые дни в этом мире я совершенно не собиралась заботиться о детях, рассчитывая пробиваться одна, так же, как и в прошлой жизни, но сейчас чётко понимала: эти дети для меня – как те самые щенки, я просто не могу их бросить второй раз.

Каждый наш поступок и каждое наше решение накладывает отпечаток на всю дальнейшую жизнь. Иногда почти незаметный, а иногда сильно влияющий на неё. Я не могла объяснить даже себе, почему гибель тех двух щенков, оставшихся в ведре, вспоминалась мне, пусть и не слишком часто, всю мою земную жизнь.

Почему я считала себя, хоть и частично, виноватой в их гибели? Не я же тогда создала эту чудовищную ситуацию! Тем более, что сейчас были даже не щенки, а дети, и сложность положения усиливалась многократно. Но я просто не могла предать их. Не могла, хоть убей…

Ждать, пока нам вынесут наши сундуки, я не стала, забрать их можно будет в любое время. От подъезда дома мы добрались до тротуара, я осталась с Эжен, а Линк побежал ловить извозчика.

Уже рассвело, но людей на улице было ещё очень мало и, в основном, это был рабочий люд – горничные с корзинами продуктов, молочница с тележкой, спешащие куда-то, похоже, на работу, просто одетые мужчины. На нас никто не обращал внимания.