Решив прислушаться к голосу разума, я купила только небольшой кусок копчёной свинины и в соседних лавочках два каравая хорошего белого хлеба, приличный ломоть сыра, плотный «колобок» сливочного масла и чуть влажноватый бумажный кулёк с творогом.
Домой мы вернулись уже в полной темноте, благо, что один из фонарей скудно освещал подъездную аллею. Корзину с продуктами несла я, а Линк, очевидно, беспокоясь о сестрёнке, подбежал к дверям дома. Прямо в холле стояла Берта, держа на руках закутанную в кокон малышку Эжен.
— Кёрста Элен, вы как уехали, я малышку уложила и пошла проведать кёрсту Рангер…
Берта как-то таинственно замолчала. Я ждала продолжения, но она не торопилась, с каким-то испугом глядя на меня.
— Дальше-то что Берта? Что сказала кёрста Рангер?
Берта ловко пересадила девочку с правой руки на левую, тем же странным жестом, что и раньше, коснулась левой брови, правой и губ и шёпотом сказала:
— Померла кёрста Рангер-то, померла… Я уже и в храм сообщила. Они, как водится, фанк затребовали! Так я того… Отдала! — и она ожидающе уставилась на меня.
8. Глава 8
Следующий день я провела, вычищая и обустраивая тёплую комнату для себя и детей. Пока не решатся все вопросы с их устройством, я считала себя обязанной присмотреть за ними.
В моей комнате, наконец-то, затопили камин, я лично собрала с потолка тряпкой, намотанной на швабру, всю паутину, вымела и отмыла полы, пока Берта сидела с детьми на кухне.
Не постеснялась снять хорошие шторы в спальне папаши и приволокла большой ковёр. Нашла в комоде отцовской комнаты чистое бельё, застелила кровать и, содрав пододеяльник, перетащила в свою комнату его пуховое одеяло – на моей кровати пока будут спать дети.
Себе я устроила спальное место на небольшой кушетке, которую мы с Линком перетащили ко мне из пустующей комнаты. В своё время её, похоже, не смогли продать, потому что одна из ножек была надломлена. Камень, который Линк притащил с улицы, прекрасно решил эту проблему.
Через день мы с ним, оставив Эжен на попечение Берты, отстояли службу в храме, где я очень внимательно следила за действиями других прихожан и успевала «креститься» на местный манер вместе со всеми. Заупокойную службу по кёрсте Рангер я выдержала достойно, не привлекая к себе внимания.
Гроб кёрсты, достаточно простой, обитый какой-то серой тканью, стоял на специальном каменном постаменте, накрытый белой тканью. Я так и не увидела лицо покойницы, о чём, впрочем, совсем не жалела.
Во время молитвы Линк прослезился и шёпотом сообщил мне, что бабушка Рангер была немножко сумасшедшая, но не злая. Мне стало жаль мальчишку, который в течение нескольких дней потерял большую часть своего привычного мирка.
Кроме нас с Линком присутствовала ещё одна пожилая дама, которая выразила нам своё соболезнование и, по окончании службы, ушла, так и не представившись. Возможно, дочь одной из подруг? Больше прабабушку в последний путь не провожал никто – она была слишком стара, и похоже, все её знакомые умерли раньше.
На кладбище, как выяснилось, нам ехать не нужно, зато мне пришлось выделить ещё целый ферк служащим храма за предоставленный гроб, в который они вложили, в голову и ноги покойницы, какие-то листочки с молитвами. И за то, что служители отвезут её тело и облагородят могилу. Услуги церкви обходились очень дорого.
Мы вернулись домой, выслушали соболезнования Берты, и вечером она покинула нас – пять дней закончились. Я передала с горничной благодарственное письмо соседке, кёрсте Монкер – помощь служанки и в самом деле оказалась очень нужной для нас.