я сделаю это сегодня.

Я должна жить дальше.

— Ты мне тоже очень нравишься, — шепчу в ответ.

Ну а что еще ответить на его признание?

Дима аккуратно целует мою шею, грудную клетку, затем спускает лямки сарафана.

— Ты очень красивая, — тихо говорит. — Самая красивая у нас на курсе. И у тебя такие стройные ноги. — В подтверждение своих слов Дима проводит ладонью по моей гладко выбритой икре.

А ОН мне в детстве говорил, что я толстая и некрасивая.

Гнев, боль, обида на Него тут же вспыхивают в груди яркой вспышкой. А потом перед глазами встает картина, как я в 14 лет видела его с девушкой. Притащил в дом отца какую-то шлюшку и занимался с ней сексом, пока я рыдала в соседней комнате.

Ненавижу.

— Дима, я хочу тебя, — говорю тихо, но уверенно.

Приподнимаюсь и снимаю с парня футболку. Он нависает надо мной на локтях, и этого небольшого расстояния между нашими телами хватает, чтобы я рассмотрела его крепкий торс и прошлась вниз-вверх ладонями.

Мы снова целуемся, а затем мне как-то удается перевернуть Диму на спину и забраться на него сверху. Это так… необычно. Мне раньше никогда не приходилось сидеть верхом на парне.

Я должна жить дальше.

В этот момент в сумочке снова начинает звонить телефон. Дима непроизвольно дергается, но я возвращаю его лицо к себе, давая понять, чтобы не отвлекался. Быстро стягиваю с себя сарафан и кидаю его на пол. Дима рассматривает мое тело в кружевном белье и гладит руками.

— Какая же ты красивая… — повторяет.

— Я не толстая? — этот вопрос вырывается механически, и я тут же прикусываю язык.

Дима слегка смеется.

— Дурочка, у тебя обалденная фигура. Знаешь, сколько парней у нас на курсе пускают на тебя слюни?

Знаю. Я знаю, что многим нравлюсь в универе. Мне было сложно в это поверить, ведь Мише удалось внушить мне, что я некрасивая. С началом студенческой жизни мужское внимание значительно подняло мне самооценку, но я все равно иногда смотрю на себя в зеркало и выискиваю изъяны, которые могли бы подтвердить мне Мишины слова.

Я опускаюсь к Диминому лицу и глубоко целую. Его руки блуждают по моим ногам, ягодицам, я поглаживаю его торс. Телефон в сумке разрывается, но мне наплевать.

Я должна жить дальше.

А затем я тянусь к его ремню и расстегиваю. Дима снимает с себя джинсы и бросает мне за спину. Между нами последняя преграда в виде его боксеров и моих стрингов. Я смотрю парню ровно в глаза и цепляю пальцем тугую резинку его трусов.

И именно в этот момент раздается сильный стук в дверь.

Мы с Димой испуганно вздрагиваем и переглядываемся. Затем телефон в сумочке снова оживает. Я перевожу взгляд с нее, на Диму, потом снова на нее. Мощные удары во входную дверь повторяются.

— Лиза, я слышу твой телефон и знаю, что ты дома! — доносится из подъезда ЕГО голос. — Открой дверь, иначе я ее выбью.

— Кто это? — хрипло спрашивает Дима.

Я практически голая сижу верхом на парне в трусах, а за дверью стоит ОН. Спина моментально покрывается липким потом, сердце колотится где-то в районе глотки. Я растерянно смотрю на входную дверь и боюсь пошевелиться.

— Лиза, я считаю до трех, — кричит Миша через закрытую дверь. И я узнаю эту интонацию его голоса. Он зол. Очень зол.

Осознание того, что Миша своим неожиданным приходом обломал мне то, к чему я еле-еле морально подготовилась, ослепляет меня яростью. Впиваюсь ногтями в обивку дивана, пытаясь сдержать это чувство.

ОН никогда не даст мне жить дальше.

Никогда.

— Один, — Миша начал считать.

Мною сейчас двигает будто невидимая сила. Я медленно встаю с Димы и прямо так в стрингах и лифчике иду открывать дверь.