— Ты че? — подруга хмурит черные брови. — Я ж сказала, съезжаю, какая оплата?

— Вообще-то, мы платим по факту проживания, ты этот месяц тут прожила, так? — тычу в нее пальцем. — И прошлый тоже прожила, за который заплатила я. Давай плати, а потом можешь съезжать, если так хочешь.

Маша хлопает чересчур ярко накрашенными ресницами и начинает возмущаться:

— А на что я новую квартиру снимать буду? Мне эти деньги нужны. Слушай, если ты думаешь, что у меня денег куры не клюют, то ни фига подобного!

— Я не пойму, а у меня, что ли, куры их клюют? — всплескиваю руками.

Деньги — больной вопрос, да.

Что для Машки, что для меня…

Мы обе студентки-первокурсницы. Обе наскребаем на съем жилья и продукты буквально по копейке.

Но это разве причина вот так меня подставлять?

Машка меня не слушает, только фырчит в ответ, хватает сумку и спешит на выход.

— Маша, стой! Ну куда ты!

Я пытаюсь схватить ее за локоть, но подруга не дается.

— Имей совесть, мне тоже как-то надо жить! — бросает она мне на прощание и убегает.

Как крыса с тонущего корабля.

Я полгода дружила с крысой…

«Друг в беде не бросит, лишнего не спросит. Вот что значит настоящий, верный друг…» — всплывает в голове песня из глубокого детства.

Что ж, Машка явно не такая.

Накрываю лицо руками, силясь сообразить, что со всем этим делать.

Ведь за квартиру платить сегодня! Вечером должна прийти хозяйка, а у меня денег нет…

Мы с Машкой вот уже полгода платили поочередно, так нам было удобнее.

Один месяц живешь более-менее, второй в жесткой экономии.

Вот я этот месяц и жила более-менее. Работала прилично, правда. Но на заработанные денежки купила себе босоножки и сумочку. Дура! Откладывать надо было и все складывать на карту.

Босоножки! Сумочка! Их же, наверное, можно сдать обратно, я даже чеки сохранила и еще не носила обновки.

Спешу к шкафу, лезу на верхнюю полку, а там пу-у-усто…

— Офигеть!

Они сперли даже босоножки.

Так, надо что-то делать. Звонить в полицию! Или лучше сначала все-таки хозяйке?

Мои скорбные мысли прерывает звук телефонного звонка из прихожей. Бегу туда, поднимаю свою оброненную сумку, достаю телефон.

Хозяйка!

Видимо, хочет договориться о времени вечернего визита.

Мамочки!

Так, стоп, отставить панику. Сейчас главное спокойно ей все объяснить. Она же не подумает, что это я прибрала к рукам ее телик и бытовые приборы, так?

Мы в хороших отношениях, она добрая старушка за семьдесят. Даже не истеричная.

— Здравствуйте, Светлана Леопольдовна, — тяну в трубку сладеньким голоском.

— Здравствуй, Элечка, — отвечает она.

— Тут такая проблема… — Думаю, как озвучить.

А она не слушает, начинает говорить свое:

— Сегодня такие магнитные бури, с утра с давлением маюсь, давит и давит, сил моих нет. Пластом лежу, так плохо себя чувствую… Постой, постой, я тебя перебила, ты говоришь, какая-то проблема? Большая? Неужто затопили соседей?

— Не-е-е, не топили, — качаю головой, хотя она этого и не видит.

На этом замолкаю. Думаю, как преподнести новость об ограблении старушке, которая лежит с давлением. Я ей сейчас скажу, сколько всего украли, а она — брык — и того, в смысле на тот свет. И мне потом ходи всю жизнь мучайся, что это из-за меня.

Но для старушки информация о том, что мы никого не затопили, похоже, была самой важной, потому что она тут же успокаивается и продолжает прежним тоном:

— Так вот, Элечка, давление у меня жуткое. Я приехать не смогу.

А это значит, что по крайней мере сегодня с меня никто не станет требовать денег. Ура!

Только я успеваю выдохнуть, как она сообщает:

— За деньгами приедет мной внучок, Остап. Я ему сейчас позвоню, твой номер дам, там как-то договоритесь, хорошо?