Все заржали.

– Да пошли вы все, – смотрела на них взглядом затравленного оленя.

– У тебя нет особого выбора. Или бежишь и извиняешься, или иди в главный вход. Там сейчас в холле собралось почти все общежитие, под вечер ребята вечно там тусуются. Пусть на тебя все посмотрят в лифчике.

– Это не лифчик!

– Да всем будет пофигу, Ев, – гламурно махнула рукой Катрина, – завтра это обрастет такими подробностями, что все начнут думать, что ты вообще голая зашла.

Снова смех.

Мне больно от этого. Больно от своего плачевного положения и от того, что здесь каждую минуту приходится бороться за существование.

Нельзя плакать.

Я должна быть сильной. Толпа чсв-шников не сможет меня унизить.

Гордо встала перед ними, расправив плечи. Отняла руки от груди и ядовито улыбнулась, показав им молча средние пальцы.

– Ненормальная…

– Беги давай! – Ребята начали включать бычку.

– Так не интересно, ребята, она просто стоит.

– Так-так, я знаю, как будет интереснее. – Катрина достала телефон. – Сейчас не побежишь, я начну тебя снимать и подниму немного шума. Достаточно, чтобы нашими зрителями выступил весь первый мужской этаж. Думаю, они еще не видели в окнах такое зрелище.

Ее дружно поддержали.

– Да мне похрен, – ответила бездушным голосом, внутри себя разрываясь на куски от унижения.

– Ах ты!

Сзади начали расступаться. Возле Катрины появился хмурый Дан.

Он прищурился, выйдя из полумрака коридора под свет фонаря.

Нет. Это последняя капля. Я не хочу слушать дополнительную порцию гнусных словечек еще и от него. Не хочу, чтобы он так же пошло разглядывая меня такой.

Я развернулась и пошла.

Толпа заулюлюкала мне вслед.

Да насрать на них. На всех. И на Дана тоже, раз ему нравится все это.

Я ускорила шаг, затем сорвалась на бег. От холодного ветра кожа покрылась мурашками.

Побежала.

Но не вокруг общежития.

Моей целью было найти ту дырку в заборе, что находилась в парке.

Ноги моей не будет в этой школе…