Нужно что-то решить. Обязательно нужно.

— Послушай, Кирилл, — начала я, когда парень закончил наносить охлаждающий гель на мою пострадавшую ногу. — Нам нужно поговорить.

— Слушаю. Говори, — отстраненно произнес Гром, убрал тюбик обратно в шкаф, вымыл руки в небольшой раковине у стены.

А я замолчала, устремив взор на широкие мужские плечи, на мышцы, проступившие под майкой. Тонкая ткань натянулась от простых движений парня, и я поняла, что никогда не изучала Кира вот так, пристально, открыто, с интересом.

Для меня Гром всегда был мелким другом, мальчишкой, но стоило дважды переспать с ним, как все кардинально изменилось. И я сама стала вдруг иначе реагировать на него.

Во мне проснулась вся женственность, которая раньше если и не спала мертвым сном, то частенько не подавала признаков жизни. А сейчас вдруг мое тело начало остро реагировать на присутствие парня рядом. Более того, меня заводило каждое его движение, голос, редкий смех, или даже аромат лосьона после бритья.

— Я была не права, — с трудом пробормотала я.

Признаться, мне было сложно произнести простые слова. И по моему наспех подготовленному плану Кир должен был принять мои извинения, улыбнуться, возможно, обнять и поцеловать. Поцеловать — обязательное условие. Я успела соскучиться по его жадному рту и обжигающему дыханию.

Но ничего этого не произошло. Кир даже не обернулся, продолжил вытирать руки бумажными салфетками, стоя спиной ко мне.

— Я обидела тебя, прости, пожалуйста, — пробормотала я еще тише.

И закрыла лицо ладонями. Стало вдруг неуютно и стыдно. Во-первых, я не привыкла просить прощения. Во-вторых, сами отношения с парнем были новыми для меня. В-третьих, это ведь Гром! Еще неделю назад он был близким другом, а сегодня — моим первым мужчиной.

А я его женщиной. И тоже первой. Это сбивало с толку настолько, что хотелось приложиться головой о стену. Пару раз. Чтобы не думать о том, какие именно мотивы были у Кирилла для того, чтобы не быть похожим на моего брата, который переспал со всеми девушками в радиусе сотни километров от дома.

А ведь Гром говорил, что ждал меня. В ту ночь я толком не понимала ничего. Слишком острыми и непривычными были ощущения и переживания. А сегодня вот, вспомнились его слова.

Очнулась от своих мыслей, когда уверенные, прохладные пальцы коснулись моих ладоней.

Пришлось отодвинуть их, чтобы взглянуть на Кирилла.

Гром хмуро взирал на меня с высоты своего роста. Смотрел снисходительно, словно на ребенка.

Он не отнял своих рук, так и держал мои пальцы, перебирая и поглаживая их. И приятное тепло разливалось по коже от каждого уверенного поглаживания.

— Лесь, давай проясним раз и навсегда, — проговорил Кир, склонился надо мной, не позволяя отвернуться или встать с кушетки. — Я не стану прятаться от твоих родных, если нас увидят вместе. Не стану ничего отрицать или врать. И тебе не позволю, кстати. Но я дам тебе время все понять и принять. Мы вместе. Остальное побоку.

— То есть ты не обиделся? — не уверенно выдохнула я, думать получалось плохо, потому что Гром заполнил собой, казалось, всю комнату.

— Обиделся, — усмехнулся Кир, — но на тему разницы в возрасте мы еще поговорим. Позже.

— Почему не сейчас? — пролепетала я, а Гром уже почти касался моего лица своими губами. Оставался какой-то сантиметр до опаляющего поцелуя. И я возненавидела это расстояние!

— Потому что сейчас я не способен на конструктивные диалоги, Лисенок, — пробормотал Кирилл.

И я сама заскользила ладонями по его шее, зарылась в мягкие светлые волосы на затылке. Потянулась к твердым губам, уже приоткрытым для меня. Кирилл словно приглашал меня первой углубить поцелуй. И я осмелела настолько, что заскользила языком по его нижней губе, а потом и скользнула глубже.