— Я соскучился, мам, — напоследок сказал он.

— И я по тебе, — улыбнулась. – Люблю тебя.

Я убрала телефон и вернулась к столу. Данил не сводил с меня взгляда.

— Показывай, — приказал, открыв мой ноутбук. На экране появились фотографии, и он было подтянул ноут к себе, но я снова захлопнула крышку.

— Рабочий день закончен, — заявила, не обращая внимания ни на тон, ни на прожигающий взгляд.

— Рабочий день будет закончен, когда я решу.

— Твой, возможно. А мой закончился сейчас. Прости, но меня ждут.

Я убрала ноутбук в сумку. Утром пришлось попросить Оливию передать его курьерской доставкой. Благо, что я всё-таки не оставила его в Штатах, иначе пришлось бы труднее. Данил встал. Я вскинула голову. Хватило с меня нашей утренней схватки. Проверять себя на прочность больше не хотелось. Вновь телефон его запищал, только теперь он не подумал взять его.

— Кажется, она очень тебя хочет, — взяла со спинки стула жакет.

Идя к двери, чувствовала направленный в спину взгляд. Что-то подсказывало – завтрашний день проще не будет. Но первый я, кажется, выдержала.

***

— Спасибо, — поблагодарила я водителя очередного такси.

— Помочь вам донести вещи?

Я отрицательно качнула головой. С собой у меня были только рюкзак и небольшой дорожный чемодан. Улетая, я никак не рассчитывала, что останусь дольше запланированного. Но жизнь часто преподносит сюрпризы.

Отпустив водителя, я обернулась к дому. Нашла нужный балкон.

— Мам, а что это за дом? – Мирон нетерпеливо глянул на подъезд.

Проще бы было оставить сына с няней в гостинице, а потом вернуться за ними. Но вместо этого я дала Оливии отгул до утра. Именно этот момент мне важно было разделить с сыном. Только с ним и ни с кем больше.

— Это наш дом, — протянула ему раскрытую ладонь.

Сын вложил в неё свою. По-взрослому внимательно посмотрел на возвышающуюся перед нами трёхэтажку в стиле лофт.

Бровки его сдвинулись.

— То есть мы тут будем жить?

— Да, — я выдвинула ручку чемодана. – Что не так?

Мирон мотнул головой.

— Он похож на завод. Разве тут можно жить?

Подкатившие горечью воспоминания отступили. Я кивнула сыну на подъезд. Можно ли тут жить? Хороший вопрос. Один раз я уже приводила эту квартиру в порядок после нескольких лет простоя. Пришло время повторить.

Лифта в доме не было. Пришлось подниматься по лестнице, а заодно и тащить чемодан. Мирон забегал вперёд и ждал меня на каждом пролёте.

— Сюда, — показала на нужную дверь и отперла.

Пропустила сына вперёд.

— Ух ты! – не успела отдышаться, услышала его удивлённо-восхищённый возглас. – Мама! Мама, смотри! Мам!

Смотреть мне было не надо, я знала, что вызвало у него столь бурные эмоции. И действительно: приподняв край чехла, сын разглядывал колесо. Брошенный рюкзак валялся тут же среди покрывшихся пылью старых журналов у его ног.

— Мама…

Глаза Мирона горели. Не помню, когда в последний раз он был таким взбудораженным. Подойдя, я кое-как сняла с мотоцикла чехол. От поднявшейся в воздух пыли запершило в горле. На глазах выступили слёзы. От пыли ли?

Коснулась руля мотоцикла, кожаного сиденья.

— Ничего себе! – с придыханием ахнул Мирон. Присел, разглядывая железного монстра со всех сторон. Подскочил, забежал с другой стороны.

— Чей он, мам? – звонкий голос сына разлетелся по первому этажу.

— Он… Да так, — заставила себя отвернуться. – Можешь считать, твой. Пойдём, — показала ему в сторону кухни.

Мирон не послушался. Да я и не настаивала. Проверила сделанный в приложении заказ и, убедившись, что курьер с нашим ужином скоро будет, сняла со стола защитную плёнку. Такую же – со стульев, со столешницы. В воздухе висели пылинки, окно было мутным.