— Тебе нужно было предупредить меня, что хочешь привезти его сюда, — с плохо скрываемым раздражением обратилась я к маме.

— Я не думала, что вы приедете так рано.

Да, я тоже не думала. Оглянулась на дверь, но Данил за мной не пошёл. Из холла не доносилось ни звука. Складывалось ощущение, что его вообще нет в доме, что стычка в коридоре – плод моего разыгравшегося воображения.

— Ты сказала ему? – мама поставила на стол глубокую тарелку со свежими оладьями.

— О чём?

— Агния, — посмотрела она с укором.

Взгляд её я проигнорировала. Вымыла руки и села за стол. Положила себе два оладышка и только потом, глядя, как сын поливает свои сладким сиропом, тихонько сказала:

— Не о чем мне ему говорить, мама. Не о чем. Запомни это и не вмешивайся, пожалуйста. Я тебя очень прошу.

***

Доедая четвёртый оладышек, я украдкой смотрела на маму. Та ласково дотронулась до ладошки Мирона, вытерла с пальцев шоколад.

— Может, ещё? – заметив, что я смотрю на них, спросила мама.

Я отрицательно мотнула головой. После разговора в кабинете мне было не до еды. Но только я почувствовала сладкий запах ванили с нотками сливочного масла, вспомнила мамины завтраки и захотелось хотя бы на несколько минут вернуться в беззаботное прошлое.

— Твои оладьи стали ещё лучше, — неловко улыбнулась.

Голос разговаривающего по телефону Данила вернул меня с небес на землю. Улыбка исчезла, я повернула голову.

— Нам пора, — со вздохом стала подниматься. – Мирон, мой руки. Мы…

— А бабушка сказала, что ты тут жила, — бесцеремонно перебил сын, не подумав послушаться. Сцапал из коробки конфету, не переставая при этом болтать: — И что у тебя комната тут есть. Я хочу посмотреть!

Печенье оказалось у него за щекой.

— У тебя там есть игрушки? Покажешь мне?

— Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не разговаривал с набитым ртом?

Мирон сделал вид, что не услышал и потянулся за новой печенькой. Понятно! За вечер мама успела дать ему волю, что не остановить. В Мироне она души не чаяла, от того моя просьба никому о нём не говорить, была для неё сродни камню на шее. Но если бы Данил хотел знать, он бы узнал. И отец тоже.

— Прости, — ответила мама на мой красноречивый взгляд. Виновато улыбнулась кончиками губ. – Я так редко его вижу.

— А он этим мастерски пользуется, — вышла из-за стола и отодвинула от сына коробку. – Куда в тебя лезет?!

— Я же мужик, — нашёлся он.

Мама подавила смешок, я не нашлась, что на это сказать. Зато сам Мирон не заставил ждать с продолжением:

— Девочкам надо есть мало, а то они будут толстые и страшные. А мужчинам много, тогда они будут сильные и смелые.

— Да что ты говоришь, — с сарказмом отозвалась я и отодвинула коробку с печеньем ещё дальше. Глянула на маму.

— Покажи ему свою комнату, — попросила она. – Ничего не случится, Агния, — она встала и, подойдя, неожиданно обняла меня. – Как же я рада, что ты вернулась, дочка, — прошептала дрожащим от слёз голосом. – Как же я рада, что вы с Мирошей теперь со мной.

***

Поднимаясь на второй этаж, я крепко держала сына за руку. Слова мамы оставили в выстроенной мной оборонительной стене пробоину размером с кратер вулкана. Не дай Бог было встретить Данила именно сейчас. Но как только я подумала об этом, дверь одной из спален открылась, в коридоре появился Даня. Сразу стало ясно, в покое он меня не оставит. И точно. Братец преградил нам дорогу.

— Иди до конца, — отдала я сыну ключ от своей комнаты. – На двери такой же цветочек, — показала ему на брелок.

— А ты?

— Я сейчас приду.

Сын подозрительно глянул на Даню. Потом на меня и снова на Даню. Любопытство пересилило, и уже буквально через несколько секунд он со старанием вставил ключ в замок.