А после еще. И еще.

Губами сочными. И тем, как они дрожали. И раскрывались.

Сам не понимаю, как сдержался, когда она ко мне потянулась.

Не сразу даже понял, что она под чем-то, под какой-то дурью.

А потом…

Черт!

Да находиться с ней в одной квартире, такой… Обнаженной и доступной…

Это было чертовой пыткой! Ни один бой от меня столько сил не требовал!

До сих пор челюсти сводит!

И матерю себя за то. Что отпустил. Вот так. Как последний болван!

– Ревинский. Это не твое дело.

– Да лаааадно.

Платон вальяжной походкой подходит ко мне впритык.

За ним точно так же следует его лучший кореш, Юрка.

– Признавайся.

Две руки с силой падают на мои плечи.

– Провел с девчонкой жаркую ночь?

– Вы знаете. Я не обсуждаю личное.

Пожимаю плечами.

– И вообще. Мне не до глупостей. Мне к бою готовиться надо.

Через два дня серьезный бой.

Ставки высокие до одури.

И я должен.

Должен на нем победить!

Иначе не смогу… Да ни хрена не смогу!

Ни за квартиру тому же Платону заплатить, которую он мне и так отдал за небольшую аренду, ни за университет.

К тому же, тетке нужна серьезная операция.

И это только первая. Сколько за ней еще последует? Сколько бабла будет нужно, чтобы спасти ей жизнь?

Мы с ней только вдвоем остались.

Мать умерла так давно, что я ее уже почти и не помню. Отца никогда не знал. Он свалил в закат еще до моего рождения, сученыш.

До сих пор его ненавижу.

И не прощу никогда, сколько буду жить!

Тетка все, что у меня есть. И я всю жизнь буду ей должен. За то, что не сплавила меня в детдом. Последнее отдавала ради того, чтобы я нормально рос. Горбатилась на трех работах, с утра до ночи. Жизнь свою не устроила. Теперь моя очередь. Долги надо отдавать. И я во что бы то ни стало, должен найти эти чертовы деньги на ее лечение!

– Значит, личное?

Платон полыхает глазами.

Они оба наступаю на меня почти так, как вчерашние уроды в подворотне.

Да что, на хрен, с ними такое?

– Заняться вам нечем, – бурчу сквозь сжатые зубы. – Ерундой страдаете.

– Да лааадно, расслабься, – Платон хлопает меня по плечу и отходит на шаг назад.

– Чего так напрягся? Боишься, что мы Нинке расскажем? Не боись. Мы с Юрцом могила!

– Не было ничего, – пожимаю плечами.

С чего вдруг такой интерес?

– А мне вот птичка на хвосте принесла, что девка у тебя ночевала.

Платон пошло оскаливается, мерзко ударяя ладонью по сжатому кулаку.

– Так что, понимаю, ночь у тебя была жаркая!

– Вам-то какое дело? Или ты ревнуешь меня, Ревинский?

Ухмыляюсь.

Так могу пошутить. Точно знаю, что они с Юрцом не то этим делам. Сами баб в комнаты внизу бойцовского клуба каждую ночь приводят. Новых. Разных.

Но какое мне дело?

– Мне важно.

Ревинский мрачно начинает наступать.

– Важно, чтобы мой боец не был выжат перед боем какой-то шлюхой. Я, между прочим, на тебя собираюсь поставить. Свои личные деньги. Плюс выручка клуба. Ты забыл, какой у нас через два дня бой? То-то же. Или хочешь, чтобы я тебя снял?

– Платон.

Сжимаю зубы до хруста.

Твою мать!

С удовольствием бы ему сейчас зарядил!

Но…

Он хозяин бойцовского клуба. Который сейчас мое единственное средство заработка. Ключ к жизни моей тетки.

Поэтому приходится засунуть свой зудящий приложиться к его рожу кулак себе в задницу. Мысленно. Конечно.

– Не переживай. Я прекрасно помню о бое.

– Да ладно. Расслабься. Я пошутил. Но тренировка сегодня со мной! Идем в спарринг. Хотя нет. Ты же должен быть лучшим бойцом! Мы двое. Против тебя. Вывезешь?

– Не вопрос, – хмыкаю, разминая шею.

Давно хочется ему зарядить, а вот и повод!

Хрен знает, что на Платона сегодня находит.

Он не особый боец, так, больше для покрасоваться обычно в зал приходит. Ну, и чтоб своих барышень мышцами поражать.