Я выпрямляюсь, убирая выбившуюся светлую прядь обратно в низкий пучок, и разглаживаю пиджак. Когда меня назвали владельцем, я разослала электронные письма персоналу и всей команде, представилась и дала понять, что готова к отличному сезону.

Но, возможно, он прав. Может быть, стоит представиться лично. Показать, что я серьезно настроена, пусть даже и не планировала давать сегодня речь.

– Я в игре, если вы считаете, что это поможет, тренер Уайлдер.

– Прошу, зови меня Уайлд. Все так зовут.

– Ладно, Уайлд, – говорю я. – Веди.

Я схожу со льда вслед за ним, ломая голову над правильными словами, способными мотивировать терпящую неудачи хоккейную команду. Мою терпящую неудачи команду. Если мы хотим получить хотя бы пятьдесят процентов шанса на плей-офф в этом году, этим ребятам нужно собраться. Быстро.

Мы проходим по прорезиненному полу к двери раздевалки, которую Уайльд распахивает обеими руками, крича голосом, которому позавидовала бы сирена, возвещающая о приходе торнадо.

– Надеть штаны, парни, леди в комнате! К вам идет владелец команды.

Не могу не почувствовать напряжения от выбора слов. Хотя я ценю его попытку проследить за тем, чтобы команда встретила меня в приличном виде, но не возмутиться тем, что он в первую очередь назвал меня леди и лишь потом – владельцем команды, не получается. Однако свою горечь я приберегаю для другого раза. Мне нужно произнести вдохновляющую речь.

Когда я прохожу через дверь, ледяной воздух сменяется коктейлем из пота и мужских дезодорантов. Помещения у нас на высочайшем уровне, убираются опытным персоналом, но никакая хлорка не в силах изгнать уникальный аромат профессиональной хоккейной команды после двух часов тренировки на льду. Но к этому запаху я привыкла. В какой-то мере он даже успокаивает меня.

Я осторожно обхожу логотип «Титанов» на полу, отыскивая место поближе к центру среди шеренги полуодетых мужчин. Половина из них даже не потрудилась взглянуть в мою сторону. Они заняты своим снаряжением: запихивают шлемы в шкафчики и бросают форму в корзины для белья.

Но беспокоят меня не только они. Что меня заботит, так это другая половина, те, что смотрят сверху вниз так, будто я смерть с косой. И в некотором смысле, возможно, так оно и есть. Ведь если эти парни не обзаведутся яйцами и не смогут принять меня в качестве нового владельца команды, нашему сезону будет вынесен смертный приговор.

– Джентльмены. – Я быстро киваю, оглядывая шеренгу игроков, пытаясь хотя бы на секунду установить зрительный контакт с каждым. В самом конце цепочки мой взгляд натыкается на знакомую пару глаз цвета океана. От того, как пронзительно он смотрит на меня, по спине бегут мурашки. Только что вышедший из душа Алекс Браун стоит передо мной в одних спортивных шортах, низко свисающих с его подтянутой талии, пальцы рассеянно поглаживают обнаженную грудь.

Я не могу удержаться и украдкой бросаю взгляд на левую часть грудины, пониже ключицы. Она все еще там. Темная татуировка в виде сердечка, которую он сделал для меня, как сюрприз на мой двадцать пятый день рождения. Раньше в рисунке были спрятаны мои инициалы, но теперь я вижу, что он забил всю поверхность, и сердце стало черным, словно хоккейная шайба. Даже не потрудился оставить хоть частичку обнаженной кожи, чтобы позже вписать туда имя какой-нибудь другой девицы.

Не могу не задаться вопросом, нарочно ли он так сделал. Возможно, несколько лет я и владела его сердцем, но он не из тех мужчин, которых можно удержать. Это мне не подвластно. Никому не подвластно. Мне потребовалось время, чтобы понять это, но теперь все ясно как божий день.