– Тимур, Ренат подъехал.

– Наконец-то!

Начинаю быстро собирать доки, бабки... Если я каким-то чудом договорюсь сейчас с Алиханом, надо сразу же ехать на сделку по комплексу.

Мой младший брат постоянно косячит. И я задолбался вытягивать его то из долгов, то из проблем с блатными, то из ментовки.

Заходит. Бросает сумку со своими вещами на пол. Договорились, что пока я кручу деньги с квартиры, он поживёт здесь. Дом у меня большой, надеюсь, разойдёмся.

– Что так долго? Давай деньги.

Он нервно оскаливается. Замираю. Что не так??

– Только треть суммы, брат. Извини... Хотел, как лучше...

– Чего?..

– Хотел по-быстрому крутануть в казино свою половину. По пятницам мне везёт...

Кровь стучит мне в виски, заливая глаза.

– Ты проиграл мои бабки? – делаю к нему пару шагов.

– Свои. Ну и немножко твоих. Хотел отыграться.

От вспышки ярости тело обдаёт жаром. Кулаки сжимаются. Я, вообще-то, давно умею держать эти вспышки под контролем. Но сейчас не хочу. И молча всаживаю кулак ему в челюсть. Потом под дых. Со скрипом загибается.

– Ты в рабстве, сучонок, понял? В бесплатном рабстве. Пока я не решу, что отработал. И больше... никаких дел с тобой не будет. Влетишь – счастливого пути!

Присаживаюсь, забираю остатки денег. Пересчитываю. Не хватит. Нет, на покупку хватит. А на запуск и раскрутку нужно будет мутить кредит.

Трясёт так, что я почти срываюсь, и рука дёргается вытащить пачку из нагрудного кармана Рената. Но сдерживаюсь. Решил же – завязываю!

– Всё, Костя, я полетел. Присмотри здесь за ущербными.

– Ни пера, Тимур.

– К чёрту!

4. Глава 3 - Приговор (Ляйсан)

Кое-как пережив бессонную ночь, иду к вернувшемуся из поездки отцу. Мама идёт сзади, чуть слышно причитая. Её глаза тоже заплаканы. Вчера, как с прокажённой, со мной никто в доме не говорил. Даже ужин не принесли.

Захожу в зал, не поднимая глаз.

Я хуже, чем голая... Стою перед отцом, закрыв руками лицо. Виноватая. И оправдаться мне нечем.

Хуже, чем изнасилованная... Потому что сама виновата!

Мама испуганно замерла сзади, не смея меня оправдывать. Она далеко у дверей, но я чувствую её присутствие.

Очень хочу надеть никаб! Всегда ненавидела его, считая пережитком, а теперь готова продать душу, чтобы закрыть лицо.

– Смотри на меня, – подходит отец.

Поднимаю глаза, слепо глядя перед собой. В горле спазм. Вдохнуть не могу. От удушья кружится голова. Размахивается... Моё лицо обжигает болью от пощёчины. От неожиданности падаю, не удержавшись на ногах. Подвернув кисть, на которую приземлилась, и отбив копчик о каменный пол.

Отец присаживается передо мной.

– Кто он? Имя, фамилия... Пусть ответит за то, что обесчестил мою дочь и мой род.

Судорожно рыдаю в ужасе от того, что с Антоном могут что-то сделать.

– Я не знаю его... – выдыхаю я.

– Как ты там оказалась?

– Затошнило... укачало... в машине. Вышла подышать.

– Ты врёшь. Ещё раз соврёшь мне – я тебя придушу как блудливую кошку. Ещё раз спрашиваю – как ты там оказалась? Насильно он касался тебя или нет? Первый раз или нет? Ты спала с ним?

– Нет!!! – вскрикиваю я. – Первый... Не наказывай его отец. Он не понимает... не знает, какие у нас традиции. Он не хотел плохого! У них так принято. Я сама виновата... что прикоснулся...

Теперь мне конец. Подтягиваю колени и обнимаю их, пряча лицо.

– Откуда он взялся?

– Учёба...

– Ты общалась с ним?

– Курсовой у нас... на двоих. И всё! Клянусь! Ничего больше... До этого и не говорили даже!

– Ты слышала, Марика? – поднимается отец, обращаясь к маме. – Ты просила о том, чтобы она училась очно. «Светские традиции»! «Безопасно»! Что теперь уважаемые люди обо мне говорить будут?! Кто со мной дела вести станет? Стоило это того? Зачем ей теперь это образование? Овцам в овчарне будет лекции читать?