– Хм, как интересно.

– А ты на неё смотришь, как оголодавший хищник на кусок мяса.

– Да брось.

– Серьёзно.

Я снова впиваюсь взглядом в невозмутимый профиль друга, сузив глаза. Нихрена не нравится мне этот разговор.

– Илюха, что тебе надо от меня, а?

– Да ничего, – пожимает плечами Никитин. – Просто девочка хорошая...

– И что? Ты за неё переживаешь, что ли?

– Я за тебя больше переживаю. Уверен, что тебе это надо?

– Слушай, ты мне нравоучения почитать решил? Лучше не стоит.

– Да нет, конечно, какие нравоучения... Ты взрослый мужик, своя голова на плечах есть.

– Тогда закрыли эту тему и больше к ней не возвращаемся.

– Как скажешь.

19. 19

К счастью, с ногой у Таи ничего серьёзного. Растяжение связок, как я и предполагал. Две недели показан покой и перетяжка эластичным бинтом. Никитин любезно выдаëт пакетик со всем необходимым для лечения и отпускает нас с миром.

До моей машины Таю так же везут на кресле-каталке, а когда санитар пытается помочь светлячку перебраться в салон, я почти грубо пресекаю его попытку и делаю это сам.

Наконец, мы остаёмся вдвоём в машине, и я ловлю себя на мысли, что лёгкое раздражение, не покидающее меня после разговора с Никитиным, только сейчас начинает отступать.

Недвусмысленные намеки Ильи меня не на шутку выбесили. А всё потому, что по большому счету он прав. Со стороны я просто падлой какой-то выгляжу. Хотя, возможно, не выгляжу, а так оно и есть.

По отношению к Нике веду себя, как свинья. Я вообще забыл о ней, будто её и не было никогда. А она, наверное, всё ещё надеется, что у нас всё наладится. Не знаю, зачем Нике это нужно, но разводиться со мной жена явно не хочет. И по-хорошему, разобраться бы с ней раньше, чем с Таей у нас что-то завяжется. Если, конечно, вообще завяжется... Чем больше времени проходит, тем больше я начинаю сомневаться, что девочка подпустит меня к себе.

– Где ты живешь? – спрашиваю я, повернув голову к Тае.

Светлячок сидит и усиленно разглядывает свои руки, сложенные на коленях. Где там Никитин увидел, что она на меня как-то по-особенному смотрит, ума не приложу.

По-моему, светлячок даже взгляд на меня поднять боится. Даже адрес свой произносит, не повернув головы.

Забиваю данные в навигатор и трогаюсь с места. Первое время едем молча. Я поглядываю на свою спутницу, и выражение её лица всё больше меня печалит.

– Ты чего поникшая такая? Нога болит?

– Да нет. Просто так нехорошо всё получилось... Только вышла на работу, и уже больничный, – грустно произносит она. – Может, я все-таки буду как-то осторожно приезжать в офис? Илья Сергеевич сказал, что с перебинтованной ногой можно аккуратно ходить.

– Не вздумай. Сиди дома, пусть нога заживёт. Потом выйдешь, никуда не денется от тебя работа.

Слышу сбоку тяжкий вздох.

– Я за две недели дома с ума сойду от безделья.

Понимаю, в этом мы с тобой похожи, девочка. Я тоже долго без дела не могу.

– Можешь работать удалённо. Я Татьяне скажу, чтобы админов попросила тебе доступ настроить.

– У меня не на чем, – сконфуженно признаëтся моя пассажирка.

– Завтра тебе привезут ноутбук.

Тая впервые за время нашей поездки отрывает взгляд от своих рук и переводит его на меня.

– Константин... Вы столько для меня делаете.

– Ничего особенного я не делаю, Тая.

– Я бы с этим поспорила.

– Не нужно.

Она поджимает губы, отворачивается и некоторое время молчит. Но потом вдруг решительно впивается взглядом в мой профиль и твердо произносит:

– Вы нашли моего бывшего парня. Заставили его удалить то видео. Заставили извиниться. Вы очень много сделали для меня, Константин.