Холодею от мысли, которая складывает характер человека, с которым оказалась здесь, в цельную картинку.

   Он что же –сидел здесь с кем-то, по-видимому, с женщиной. Ел, пил, провожал старый год. Даже, похоже, сексом занимался. Под диваном валяются презервативы. А потом – что?

   Понесся с другом убивать чудовище и снова, как ни в чем ни бывало, вернулся праздновать? Вот так вот просто?

   Его рука ложится на мой затылок.

   Без боли, но довольно властно разворачивает мое лицо к своему.

   Он наклоняется так близко, что, кажется, собирается поцеловать.

   Но в последний момент, будто передумав, откидывает мою голову назад, рассматривая шею. Царапину, которая осталась от ножа маньяка. И о которой я уже почти забыла. Только под его пронизывающим насквозь взглядом она снова начинает гореть.

   Из его горла вырывается короткое рычание. Негромкое, но оно отдается в груди, в животе. Каждый его звук вот так, как громкий ритм в ночных клубах. Ощущение, что прошивает тебя насквозь. Во внутренние органы впивается, пульсирует внутри.

   – Чего ты так дрожишь?

   Теперь его голос звучит удивительно мягко. Нет, в нем все те же нотки стали, все та же подавляющая сила. Только теперь прибавляется что-то глубокое, бархатное, низкое. Так урчат большие кошки. Но все равно голос вызывает дрожь.

   – Думаешь, провести ночь с Коброй для тебя было бы лучше, м? – его пальцы пробегаются вниз по шее от подбородка, и от этого меня снова бросает в жар.

   Стресс. Совершенно ненормальная реакция на голос и на прикосновения. Ноги подкашиваются.

   – Думаешь, ты осталась бы жива после ночи с ним? Даже если так, то то, что от тебя бы осталось, он отдал бы своим уродам. Добивать. Дотрахивать.

   Прикрываю глаза, шумно вдыхая воздух. Скорее всего, он говорит правду. Перед глазами снова появляется то дикое лицо, ненормальный взгляд, безумие в глазах, когда он кровь мою облизывал.

   – Или тебе нравятся такие игры? – его рука снова слегка сжимает мое горло.

   Дергаю головой, пытаясь сбросить с себя наваждение. Эту паутину, которая оплетает от одного его присутствия, заставляя чувствовать себя амебой и только молчать, покоряясь его невероятной ауре.

   Он слишком близко. Настолько, что я снова ощущаю все его мышцы, сталью наливающиеся под моим телом. Чувствую твердый бугор на уровне своего живота. И хрипотца в его голосе, и сжатая челюсть, полыхание в глазах – все говорит о том, что он возбужден донельзя, хоть и выглядит спокойным.

   – Нет! – справившись с наваждением, выплевываю ему в лицо, сжимая кулаки так, что ногти пронзают кожу на ладони. – Мне не нравятся такие игры! Но разве ты чем-то лучше? Тебя забавляет мой страх? Возбуждает то, что ты угрожаешь мне? Или ты можешь только так? Такой же больной на голову ублюдок, как и тот?!

       Совершенно нелогично, неумно,  выпалить ему все сейчас прямо в лицо.

   Выкрикнуть в эти идеально, до ядовитости красивые черты, что он просто-напросто больной извращенец!

      Да это же – чистое самоубийство!

    Я понимаю это только после того, как слова сами выплескиваются из меня.

   Но мне так надоело дрожать и бояться за эту проклятую ночь!

   Если моя участь уже предрешена, если он все равно убьет меня, - то ради чего мне унижаться? Дрожать перед ним?

   Снова сжимаюсь, ожидая уже, чего угодно.

   Даст пощечину, ударит так, что я отлечу к стене через весь кабинет? Сдавит шею и задушит?

7. 7 Глава 7

   Зажмуриваюсь, готовая к чему угодно.

   Но…

   Точно не к тому, что он набросится ртом на мою шею!

   Это не поцелуи.