Боевик выпрямился и глянул на нас с высоты телеги, снисходительно так.

— Я уже сказал, без ведома профессора соф Эсгера ничего не выдаю, – четко произнес он. А потом отвернулся, делая вид, что нет нас тут вовсе.

— Ну и подавись своей веревкой, — прошипела Рояна, — чтоб тебе вредная ведьма в жены досталась, скряга.

Отвесив проклятие, моя подруга развернулась и гордо удалилась. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Такой потерянной и беспомощной я себя никогда не ощущала.

Вернувшись к палатке, я обречено опустилась на землю и уставилась на валяющиеся ветки. Хотелось просто заплакать. Вроде утро, только недавно проснулись, а уже такое чувство усталости накатило, что хоть волком вой.

— Малика, – тихо позвала Рояна, — все ведь нормально будет?! Адаптируемся и подстроимся. Ну, хочешь, я пойду, поспрашиваю у девчонок, может, кто разрешит пользоваться своей сушилкой.

Я горько усмехнулась.

— Никто ничего тебе не разрешит.

Поднявшись, я сходила за своим мокрым бельем, брошенным на сумки, и развешала его на ветвях близ растущего куста. Получилось, конечно, ужасно. Подол сорочки касался земли, пачкаясь. Но другого способа высушить ее я просто не видела. Панталончики припрятала там же, в ветвях.

Вернувшись в палатку, я легла на свой спальный мешок и укрылась одеялом. Хотелось вот так пролежать всю неделю и быстрее вернуться в академию. Я не ожидала, что сломаюсь при первых же трудностях.

— Малика, там за завтрак зовут, — тихо сообщила Рояна.

— Не хочу, – выдавила я из себя.

— Послушай, это всего лишь веревка для белья. Ну что ты так расстроилась? Ну, хочешь, я найду этого ведуна и попрошу у него веревку. Ну, подруга, не раскисай, пожалуйста. Ты просто не можешь так со мной поступить, я не хочу решать все проблемы сама. Имей совесть, ведьма, - взмолилась Рояна. – Нашла по поводу чего в тряпочку превращаться. Да стырим мы ночью эту веревку, у них откуда-нибудь отвяжем. К Сальвовски пойдем и задвинем тему об ущемлении ведьминских прав. Да мало ли, как можно веревку эту добыть.

Качнув головой, я уткнулась носом в подушку. Я терпеть не могла ощущать себя слабой. И самое обидное, я реально не могла никак исправить ситуацию. Все предложения Рояны, конечно, здравые, но как-то слабо верилось в то, что мы сможем тут, на глазах шестидесяти парней боевиков, что-то украсть. К тому же Сальвовски, если мы плач устроим, нас отругает за несообразительность. Когда, мол, ведьма что просила - ведьма берет от жизни все сама. Еще больше расстроившись, я плотнее закуталась в одеялко.

— Ну, нет уж, фигу я дам тебе тут валяться. А ну подъем, Малика, собирай свои сопли в кучу и пошли строить эту природу. Меня еще мокрые рейтузы к плинтусу не прибивали. Вставай, пессимистка, и натягивай улыбку на лицо. Да и вообще, что свет клином на этой веревке сошелся. Да пусть ведун этот на ней удавится.

Рояна ревела медведем, а я вдумалась в ее слова. Что-то в них было. С подругой я согласилась по двум пунктам: это свет клином на веревке не сошелся и пусть Жеан удавится, связав петлю из этой бечевки и моих панталончиков.

— Палка, — сев произнесла я. — Вместо веревки мы можем положить тонкую длинную палку. Но нам нужна ветка как рогатина, понимаешь, раздвоенная на конце, а вернее две такие ветки.

Рояна захлопнула рот и внимательно на меня уставилась. По глазам видела, как выстраивается в ее мозгу схема будущей сушилки. Многие принимали эту девушку за непроходимую дуру, мол, слабая магичка с одной извилиной. Да, может, как магичка, Рояна была пустышкой, но очень мало кто знал, что внутри этой красивой светловолосой девушки с невообразимыми ореховыми глазами уживается еще и опасная черная ведьма - проклятийница. И вот сейчас сквозь маску недалекой деточки на меня смотрела именно она.