− Да, у нас не лучшие времена, переломный момент… а ты оставила меня одну, устраиваешь тут свою жизнь, − красивое лицо сморщилось, будто лимон лизнула.

− Не лучшие времена, мама? У нас вообще все закончилось. Семья наша закончилась. Ты лишь продолжала агонию, держа меня дома и манипулируя папой. Ты всерьез думаешь, что он вернется? Бросит беременную любимую женщину? Даже ради меня… Нет! Мама, да пойми же ты, что уже ничего не вернуть. Когда у нас заканчивается хлеб, мы идем за новым хлебом… так и в жизни. Тебе нужны новые чувства.

− А не мала ты еще так рассуждать?

− Не мала. Мне уже шестнадцать, и я знаю, чего хочу от жизни.

Отворачиваюсь. Я все сказала. И все услышала. Помощи от мамы не будет. А у папы я даже спрашивать не буду. Сам мог бы догадаться, что мне деньги на новом месте нужны. Или приехал бы, если бы переживал за меня. Мама вон примчалась.

− Ангелия... оставь нас, пожалуйста. Зайди потом ко мне на пару минут, когда проводишь маму, − попросила меня вежливо психолог.

Мама встрепенулась. Стоило ей услышать просьбу женщины, как сразу начала и на нее нападать.

− Это еще зачем?

Я чувствую, что сейчас тут точно начнется скандал. Мама в последнее время их очень любила устраивать. Выставляя себя жертвой во всей этой ситуации с отцом.

Не могла не попробовать подслушать их разговор, пусть даже это не очень красивый поступок с моей стороны. Прижалась к двери и напрягла слух на максимум.

В кабинете слышался только тихий спокойный голос психолога.

− Валентина Семеновна, я бы вам посоветовала не давить на Ангелину, − женщина говорит с тем же спокойствием и холодностью. − Ей нужна поддержка и конфликты в ваших с мужем отношениях, только усугубляют ситуацию.

− Это касается только нашей семьи, и мы в вашем мнении не нуждаемся, − отрезает строго мама, а я поджимаю губы.

− Я понимаю, но все же советую, оставить Ангелину в этой школе и не давить на девочку. Она пережила стресс.

− И это вы определили всего за десять минут общения с ней? − продолжала выражать свое недовольство.

− Вы упорно, не хотите видеть очевидно, тем более прислушаться к мнению специалиста...

− Хорошо, пусть остается в вашей школе, − перебила психолога. − Ее-то и школой трудно назвать.

Высказав своё недовольство, мама вышла в коридор, увидела меня у стены и попросила проводить в мою комнату, чтобы поговорить. Оказывается, мы еще не все выяснили.

В комнате была Катя, только пришла с тренировки, и учила уроки, расположившись за столом у окна. Нам повезло, что жили вдвоем, и стол поделили удачно, поставив свои ноутбуки посредине, тем самым отделяя свое рабочее место.

− Ну ладно, поеду. Проводи меня, а то заблужусь, − мама берет свою сумку. – Я тебе привезла вещи потеплее, здесь тебе не юг. А ты говоришь, что взрослая, а куртки дома оставила, не подумала, что осень уже.

− Подумала. Здесь дают куртки, и осеннюю, и зимнюю. С эмблемой школы. Мне их хватит, выходить в город я не собираюсь, − поясняю маме, и та поджимает губы. – Но это хорошо, что ты привезла, вдруг понадобится.

Всю дорогу, пока мы шли к КПП, мама ворчала и пыталась меня отговорить. А я просто старалась не принимать все ее обидные слова близко к сердцу.

− Какие у вас отношения с мамой? − спросила меня психолог, когда по ее просьбе я вернулась в кабинет.

− До того, как папа начал встречаться с другой женщиной, все было хорошо. Сейчас ощущение, что я инструмент, чтобы его удержать в семье, − слова дались легко, я уже переболела этой ситуацией. – И мама этим умело пользовалась. То, чего хотела я, что говорила, они не слышали. С мамой мы никогда не были подружками, она работала до позднего вечера, я училась, приносила пятерки и ее все устраивало. Фигурное катание считала просто увлечением.