Я просто возьму себя в руки и буду жить дальше, наплевав на ложь, которая кружит вокруг, затягивая в свой омут.

Всё будет хорошо…

Сейчас я поеду на работу, а вечером приду на этот проклятый ужин.

Нужно как-то жить дальше.

Нужно завести наследников, в конце концов!

Для кого ещё я строю эту огромную империю? В чьи руки она перейдёт, если у меня не будет детей?

Думаю о глупышке Дарине и понимаю, что она сама подписалась на роль нелюбимой жены, ведь отлично понимает, что её ждёт со мной, но всё равно стремится заполучить мою фамилию. И мне её не жаль.

Вообще больше не жаль баб…

*Вика*

— Здравствуйте, спасибо, что согласились встретиться, — я искренне надеюсь, что сейчас никому не видно лихорадочного блеска моих глаз. Кажется, снова поднимается температура, или это становится жарко из-за того, что я понимаю, что это — последнее интервью, на которое я могла рассчитывать? Одно за другим они отменялись, даже не начавшись. И если сначала я подумала, что это случайность, то теперь отчетливо вижу — происходит что-то странное. — Я…не подведу. Готова к работе, могу выйти уже с завтрашнего дня.

Молоденькая девушка внимательно смотрит на меня во все глаза, а поняв, что я поймала ее слишком заинтересованный взгляд, вдруг опускает глаза и смотрит в бумаги.

— Да, мы видим, что у вас довольно большой опыт работы. Скажите, а какая причина ухода с предыдущего места работы?

Вопрос, на который у меня заготовлено миллион, если не больше ответов. Темной ночью, встречая предрассветную серость, я проигрывала в голове сотни раз, что мне нужно ответить. Потому что правду — что мой бывший муж — козлина, каких еще поискать на целом свете, вдруг появился в директорском кресле моей компании и уволил даже без выходного пособия, — слишком остра и я не готова ее озвучить вслух.

— Мне…мне нужно найти работу поближе к дому-интернату, куда ходит моя дочь.

Девушка вопросительно изгибает бровь и тут же начинает перебирать бумаги, чтобы прочесть в моей биографии подтверждение этой информации. А я выдыхаю и смотрю поверх ее головы, в окно, где начинает синеть, переливаясь разными оттенками бирюзового, небо. — Дело в том, что Варя — совершенно особенный ребенок. Она совсем не может ночевать вне дома. Без меня. Ей становится плохо, портится настроение, она даже может заболеть! И поэтому мы договорились с директором, что я забираю ее каждый вечер, и привожу каждое утро на занятия. Так делают многие, кто может себе позволить… И я…должна, должна думать о состоянии дочери!

— Вы растите ее одна? — тихо спрашивает она.

Я горько выдыхаю.

В тот день, когда я сделала тест на беременность, никого счастливее, чем Саша, не было. Я положила перед ним этот кусочек картона с двумя яркими красными полосками, на стол. Сначала он нахмурился — совсем не понял, что это значит, после взъерошил волосы пятерней, а потом повернулся ко мне. В его глазах смешалось напополам неверие и затаенная радость. Едва я кивнула ему, подтверждая догадку о том, что совсем скоро мы станем родителями, как он тут же ураганом сорвался с места, вихрем подхватил меня на руки и закружил по комнате. Мое сердце готово было выпрыгнуть от счастья из груди, хотелось одновременно и плакать, и смеяться — столько эмоций: острых, нужных, сильных. Он хохотал, и целовал меня, а после положил на кровать и посмотрел серьезно в глаза. Сашка не говорил ни слова — одного выражения его глаз — любящих, умных, терпеливых, — было достаточно, чтобы понять: я сделала ему самый дорогой, долгожданный подарок, о котором можно только мечтать. Мы стали связаны не только общей невероятной, пылкой любовью, но и еще более прочной нитью — ребенком.