В общем, я просрал тогда билеты и ту блондинку, не желая ни на метр отдаляться от Даши. Глеб тоже остался, соврав мне, что на его драгоценной работе могут обойтись и без него. Я сделал вид, что поверил, но уже тогда между нами пролегла пропасть. Нереальная дикость, к которой мы не были готовы… 
Отряхнувшись от воспоминаний, подаю Кате руку, помогая ступить на размокшую от дождей землю. Её каблуки утопают в грязи, но девушка мелодично смеётся, никак не показывая недовольства. Цепляется за мои плечи, и я практически выношу её из грязи на более-менее сухую почву. Бросаю взгляд через плечо. Вижу, что Глеб, подхватив Дашу на руки, перемещается вслед за мной. Но она в этот момент смотрит на меня совершенно нечитаемым взглядом. Вроде ревниво… Но я не уверен. Да и с чего бы ей ревновать? Ей! Той, что целуется с моим братом! В конце концов, это её подруга, и она сама любезно подсунула эту подругу мне! Так что пусть смотрит, чёрт возьми!
Схватив Катю под локоть, склоняюсь к её уху.
– Прогуляемся? – предлагаю воодушевлённо. 
Она вскидывает голову, её губ касается довольная ухмылка, которую она сразу прячет, надевая на лицо маску целомудрия. Однако её тон звучит совершенно нецеломудренно:
– Тебе придётся нести меня, а то я потеряю туфли.
Наверное, Даша вообще бы скинула их. Бегала бы здесь босиком и визжала от удовольствия, словно нет в этой жизни ничего прекраснее, чем вот такое слияние с природой. А Катя боится потерять туфли, чтобы не испачкаться и не выглядеть при этом глупо. Но она уже выглядит глупо. В моих глазах. Блядь… Кажется, я загнался. Дашкины губы всё ещё остро ощущаются на губах, что мешает мне думать рационально и поступательно. И мне просто необходимо вкусить какие-то другие губы, чтобы убедиться в том, что моя привязанность к маленькому рыжему дьяволу – лишь пережиток прошлого. И я ничего не чувствую, когда брат так смотрит на неё, трогает, целует… И меня не будоражит то, что он так откровенно хочет её. Не будоражит и нисколько не возбуждает, вашу мать… 
– Я куплю тебе новые туфли, – быстро говорю Кате и, перехватив её за кисть, практически утаскиваю в сторону. Не оборачиваясь бросаю Глебу и Даше: – Мы скоро вернёмся!
И даже не хочу видеть их лица. Особенно её. 
За несколько минут мы с Катей уходим достаточно далеко, совершенно точно теряясь в сумраке. К тому же тут полно деревьев, за которыми нас никто не увидит.
– Вам, наверное, очень сложно? – спрашивает Катя. 
Я же, утопая в собственных пагубных мыслях, не понимаю, о чём она говорит, и спрашиваю, замирая на месте:
– Что? 
– Ну, вам... – протягивает девушка. – Тебе и Глебу. Вы так похожи… Это не мешает вам в жизни?
Я не могу сдержать улыбку.
– Как это может мешать? Начиная с самого детства, мы делим всё поровну. Школьные задания, работу по дому… ответственность. 
– А девушек? Девушек вам приходилось делить? – прозорливо спрашивает Катя.
– Что конкретно ты хочешь знать? – говорю я, но не даю ей ответить. Приближаюсь чуть ближе и, обхватив пальцами за подбородок, задираю её голову кверху. – Глеб может пойти к моей девушке, и она будет считать, что это я. Он может заняться с ней сексом. И если девушка умная, то она почувствует разницу. А если она действительно умная, то никогда не признается в том, что почувствовала.
Катя завороженно наблюдает за моими губами. И даже в такой темноте, разбавляемой лишь светом луны, я вижу, что её щеки покрываются румянцем. 
– И как часто вы такое проворачивали? – спрашивает она, стараясь говорить с шутливой интонацией.