Возвращаюсь в настоящее, Тихон медленно отстраняется от меня, губы покалывает, на языке вкус крепкого кофе, полные легкие дыма и пряностей.

– Я не собачка и не выполняю приказы, – говорю тихо, уже без вызова, хочу, чтоб до него дошло, что он мне не хозяин, хоть и хозяин всего города.

– А я еще не приказываю.

Холодный тон, пальцы сжимают плечи, я его немного выбешиваю, это ожидаемо, но нужно отдать ему должное, он лишь раз пытался начать меня ломать, когда в участке грозил другими методами и общей камерой.

– Зачем я тебе? Ты ведь все узнал.

У него красивые глаза, голубые, но сейчас в них плещется грозовое море.

Когда-то я Никифорову задала этот же вопрос, он ответил, что я по определению принадлежу ему и всегда принадлежала – с самой первой минуты, как он увидел меня. Я задавала этот вопрос еще много раз, всегда с другим подтекстом, но ответ был один и тот же, менялось лишь его восприятие мною.

– Нет, я ничего не узнал, ты мне сама расскажешь.

– Потому что ты должен все обо всех знать?

– Верно.

– Я ведь могу соврать.

– Соври, но так будет дольше.

– Ты не отстанешь?

– Нет.

Во мне сейчас два желания: послать его ко всем чертям и остаться со своими; и поехать с этим мужчиной, что пахнет дымом и занимает мои мысли, заставляя окунуться в прошлое.

Ждет, не говорит ни слова, не давит, под его крепкими ладонями становится тепло плечам, пульс учащается, облизываю губы. В голове мелькнула идея, что не Васа, а этот мужчина сможет мне помочь сделать новые документы, надо только выбрать правильную тактику и рассказать, какая я несчастная.

Почему-то от мысли, что я буду ему врать, стало паршиво.

– Хорошо, поехали.

Нет, совсем ничего хорошего, в груди скребет предчувствие, что те события, что были со мной, покажутся легким приключением.

16. Глава 15

Покровский

– Так, сидишь на своей попке ровно и никуда не дергаешься, парни за тобой присматривают. Ты меня поняла? И чтоб без фокусов.

Алена плачет в трубку, разбираю лишь слова «бесчувственный» и «несправедливо». Ой, да вот вообще наплевать на мнение пусть хоть восемнадцатилетней, но соплячке, которая решила, что влюбилась.

Не слушаю дальше, отключаюсь, путь посидит в загородном доме, подышит свежим воздухом, ей будет полезно проветрить мозги и подумать о том, что дальше жить надо думая головой.

Арина рядом сидит молча, вроде бы смотрит в окно.

– Значит, у вас, Тихон Ильич, хобби такое – спасать девиц и сажать их в крепость под замок?

– Типа того.

– Интересный вы.

– Можно на «ты», вроде как я все татухи твои видел.

– Не все.

– Значит, еще не все.

Девушка смотрит на меня, в полумраке салона автомобиля у нее черные глаза, а я хочу ее снова поцеловать. Интересно, о чем она думает? О том, какой я взрослый дяденька, кретин или что совсем крышей поехал? Я бы сам о себе так думал.

– Сколько тебе лет?

– Совершеннолетняя, а тебе?

– Сорок два.

– Солидно.

– Сам в шоке. Пойдем, приехали.

Выйдя на улицу, Арина подняв голову, рассматривает высотку, тут моя городская квартира.

– Нам, конечно, на последний этаж?

– Нет, предпоследний. Вадим, в девять жду, проконтролируй парней, чтоб не лажанулись, как это у них бывает.

– Хорошо. И, Тихон Ильич, вы это, поаккуратнее с ней, не внушает она доверия, мутная.

– Спасибо, Вадим.

К черту, надо всех наказать, чтоб не лезли с советами. Арина хмыкнула, но сделала вид, что не слышала, пошла за мной через холл к лифту. По выражению ее лица можно понять, что она не понимает, зачем я тащу ее в свою квартиру, да я и сам понять не могу. Это сродни тому, что я нашел на улице бездомного котенка, он исцарапал руки, но все равно хочу напоить его молоком.