«Зато в них с удовольствием играет моя дочь, так похожая на вас», – хотела добавить следом.

Но Дегтярёв не дал мне закончить.

– Светлана Леонидовна…

И меня непроизвольно передёрнуло.

– Можно просто Света, – прервала, не удержавшись. – Пожалуйста.

Уж очень мне было неприятно слышать это обращение. По имени-отчеству меня обычно называла мама, когда за что-нибудь отчитывала… В детстве. Иногда – с фамилией, если я творила откровенную дичь… Однако Сергей Михайлович до её уровня не опустился. Впрочем, у меня на поводу он тоже не пошёл, предпочтя заняться поисками компромисса.

– «Светлана» вас устроит? – предложил, замявшись.

– Да, – соврала.

Более подходящего варианта всё равно не было.

В ответ Дегтярёв кивнул, но ответной любезности мне не оказал.

Видимо, его родители были более дальновидными и, зная, что маленькому Серёженьке предстоит вырасти в крупного руководителя, не позволили ни себе, ни нянькам привить ему фобию полного имени… Счастливчик.

– Итак, Светлана. Давайте договоримся сразу. Никаких намёков на то, что моя дочь не моя, а ваша, я не потерплю. Как и попыток выяснить что-то в обход меня. Какими бы способами вы ни решите воспользоваться, я о них узнаю. И поверьте, моя реакция вам не понравится. Запомните: вы находитесь здесь исключительно как профессионал. Точка. И в случае отсутствия подвижек или намеренного затягивания лечения мы немедленно с вами распрощаемся. Вас устраивают такие условия?

– Вполне.

– Тогда подпишите договор о найме, – он протянул мне пластиковый планшет с закреплёнными на нём листами и ручку.

Но прежде чем поставить свою подпись, я мельком глянула в текст. Не столько вникая, сколько просматривая его наискосок, чтобы иметь общее представление о содержании. Задержалась лишь на обязанностях сторон – однако там всё было стандартно.

– Тут ничего не сказано про частоту и продолжительность сеансов, – сообщила, покосившись на собеседника.

– На ваше усмотрение, – откликнулся он. – Мои люди в этом не разбираются.

«А жаль», – читалось на его лице. – «Иначе всё было бы гораздо проще».

И я поспешила заверить оба экземпляра, пока Дегтярёв не передумал.

– Кстати, как успехи? – тем временем поинтересовался он. – Подвижки есть?

– О, об этом говорить ещё рано!

– Но вы что-нибудь выяснили?

– Ничего существенного. Наина не аутистка. И не умственно отсталая. Она не избегает зрительного контакта, с радостью идёт на взаимодействие, всё слышит и понимает…

– Это всё?

– Для достоверного выявления причин мне необходимо больше времени…

– Сколько? – быстро выдохнул Сергей Михайлович.

Достаточно раздражённо, чтобы до меня запоздало дошло: никакая подпись, включая его собственную, не помешает Дегтярёву немедленно разорвать контракт. В прямом смысле… И я рефлекторно прижала планшет к груди.

– Для начала – денёк понаблюдать бы, – решила не наглеть. – А там посмотрим.

Однако мягкость меня не спасла.

Гневно сверкнув глазами, Дегтярёв буквально выдернул планшет из моих намертво стиснутых пальцев – и я коротко взвизгнула, попутно лишившись нескольких волосинок, случайно запутавшихся в пружинке. Чего Сергей Михайлович, судя по всему, даже не заметил. И потому не извинился.

– Завтра! – зло обронил он, отстегнув верхний экземпляр и передав его мне вместе с прочими документами. – Я предупрежу, чтобы вас пропустили.

И, круто развернувшись на пятках, помчался прочь. Я же немного потупила, переваривая информацию – и рванула к воротам прямо через сад, сообразив, что время давно перевалило за полдень, а у меня впереди ещё тысяча нерешённых дел. Откладывать которые, благодаря великодушию Дегтярёва, было уже некуда…