День мы провели вместе, но я кожей ощущала нетерпение мужа. Няня уехала, Пашу я уложила. Мне передался кураж Кира, поэтому практически вбежала в спальню, на ходу избавляясь от одежды. Муж стоял в одних шортах, смотрел в окно. По мускулистой спине медленно сползали капельки воды. Я скинула топ и прижалась голой грудью. Соски затвердели, болезненно чиркнули по его пылающей коже.

— Наконец-то… — резко повернулся и поцеловал меня. Так жадно, как давно не делал. Потом толкнул на кровать и снял шорты. Член налитой в руке взвесил.

— Трусики сними, — приказал хрипло. Я подчинилась. — Пальчиками со складочками поиграй.

Я призывно раздвинула ноги, медленно облизнула кончики пальцев и опустила на лобок. Кровь огнем бежала по венам, порочным жаром оседая в самых чувствительных местах. Клитор болезненно реагировал на мои прикосновения. Он хотел не руки, а головку, упругую и гладкую. Муж дразнил меня, демонстративно мастурбируя. Показывая, как он хочет, как его разрывает от желания.

— Иди ко мне, — поманила, выгибаясь, показывая, что предложить ему могу.

— Машка, трахать всю ночь буду.

— Мама! — услышала из детской. — Мам, мне холодно.

Я села и на дверь посмотрела.

— Кир…

— Нет, — рявкнул и ко мне в плотную подошел. — Покричит и уснет. — Головкой по губам водить начал, размазывая прозрачную каплю вожделения. Соски больно пощипывая. — Я хочу тебя. Везде хочу. Сдохну, если не… — надавил и проскользнул в рот. — Какой кайф, Машка. Кайф, — ускорился, проталкиваясь глубже. В волосы зарылся двумя руками, жестко зафиксировав голову. Не вырваться.

— Мама, мне плохо, — снова жалобное.

Я попыталась отодвинуть бедра мужа, но он еще жестче, агрессивней трахал меня в рот.

— Пусти, — наконец вырвалась. — Я так не могу, Кир!

— Я блядь тоже так не могу! Здесь скоро жить невыносимо будет! — в сердцах выдал.

— С нами? — тихо уточнила я, натягивая одежду. — Ну что молчишь?

Кирилл только громко языком щелкнул.

— Я укрою его и вернусь, — проговорила. Мне кажется, нам пора серьезно все обсудить. Что-то не то с нами происходит.

— Можешь не торопиться! — бросил в спину. Обидно. И больно. Мы оба родители, но виновата я.

Детская была соседней, но комнаты большие, а шумоизоляция хорошая, поэтому в спальне мы чувствовали себя вполне комфортно. Но, если орать, то услышать можно все.

— Ну что случилось? — подошла к кроватке в виде бэтмен-мобиля. Свет не зажигала, наощупь коснулась сына. — Да ты горишь…

Потрогала ноги и спину. Горячий, а ступни ледяные.

— Мне плохо и голова снова болит.

— Сейчас, милый, сейчас, — бросилась в гардеробную под изумленный взгляд мужа, сумку свою взяла и обратно к Паше.

— Что такое? — услышала обеспокоенный голос Кира.

— У него жар, сознание спутанно, — проверила зрачки. — Здесь больно? — коснулась затылочной части.

— Да, — Пашка держался, не хлюпал носом, но слезы катились по щекам.

Черт, у него еще вчера голова болела, но я не придала значения, думала, все как обычно.

— Вызывай скорую, — посмотрела на мужа, — ребенок пять лет, подозрение на менингит. — Я сама чуть не плакала.

— Давай отвезу…

— Кир, вызывай скорую! — прикрикнула я.

Он скрипнул зубами, но подчинился. Я начала собирать Пашу и себя.

— Это я виноват? — он поймал меня за руку, когда доставала документы для госпитализации. Он уже был собран. С нами хотел, но его не возьмут. И в инфекционку не пустят.

Я поняла, о чем он. Мы долго друг на друга смотрели, потом я ответила:

— Нет. Не ты.

Кир с силой сдавил челюсти, скулы буквально разрезали кожу, настолько ярко проступили. Казалось, он мне не поверил, но у меня не было времени баюкать его раненое эго. У меня ребенку реально плохо!