— Давайте по кофе, до пересмены еще пять часов.

Мы стояли у старой пятиэтажной панельки, в спальном районе за МКАДом. Бабушке плохо стало: она уже умирать собралась, но обошлось все. Давление резко упало.

— Химки. Маяковского 16/9, Огнестрел. Ранен сотрудник федеральной службы, — затрещала рация.

— «Ласточка 11» свободна, — передал Ваня. — Будем на месте через три минуты. Гони, дядя Леша.

Мы сразу поняли, что приехали по адресу. Проблесковые маячки вместе с сиреной разрезали ночь. В тусклом свете фонарей видно было как из окон свешивались фигуры жильцов. Любопытные. Черт, что здесь произошло? Много машин. От обычных служебных до очень пафосных. Я и марок таких не знала.

— Скорая помощь! — крикнул Иван. Нас сразу взяли в оборот и подвели к группе мужчин. Кто-то выглядел, как президент России, не меньше; кто-то как бандит из девяностых. Здоровые, с коротким ежиком волос и горой мышц. Много спецназовцев с автоматами. Ничего мы так заехали, будет, что вспомнить.

— О, по твою душу, Субботин! — сказал серьезный дяденька в черном костюме. — Подлечите нам бойца, эскулапы.

— Да на мне как на собаке, — пошутил тот самый Субботин, но послушно залез в машину. — Пусть девушка осмотрит, — приказал сходу. Иван, естественно, не стал слушать. — Я сказал девушка, — достаточно жестко повторил наш капризный пациент.

Мы переглянулись. Я сама убрала наложенный на предплечье жгут. Профессионально сработано.

— Вы молодец, — почему-то не сомневалась, что он знал, как оказывать первую помощь.

— Я рад, что тебе нравится, — улыбнулся нахально. Казанова, блин.

— Маша, пуля на вылет прошла, — помогал Иван.

— Да, Маш, прошла. Не надо, — отрицательно кивнул на шприц с обезболивающим. — У меня дела еще.

— Вам покой нужен. Сейчас будет больно. — Я начала очищать рану.

— Машка, ну ты хоть подуй! — возмутился, будто мы живем с ним вместе лет пять, не меньше.

Я не реагировала. Правда, когда обрабатывала антисептиком, все же подула. Кровотечение остановлено, давящая повязка наложена. Ранение не сложное, пациент в сознании и даже шутит.

— Завтра с утра приезжайте на перевязку. Мы передадим актив в стационар. И возьмите, — я протянула блистер с обезболивающим. — Рука будет болеть, увы и ах.

— Машка, давай к тебе завтра заскочу, и ты перевяжешь?

— Я вообще акушер-гинеколог, вряд ли мы с вами еще встретимся. До свидания.

В следующий раз я его увидела через два дня. Меня наконец отпустили в восемь вечера. Я была молодцом и умудрилась не попасть на дежурство.

— Привет, Машка, — Кирилл Субботин стоял у черного тонированного Гелендвагена и самоуверенно улыбался. В нем было все, что мне не нравилось в мужчинах: от вопиющей наглости и вседозволенности до внешности. Слишком большой, давящий, с тяжелой истово мужской энергетикой. Мне даже машина его не нравилась. Какая-то бандитская! Но в Кирилле было то единственное, против чего не могла устоять ни одна хорошая девочка. Плохой мальчик.

— Как ваша рука? — спросила, приблизившись. Убегать не собиралась. Догонит.

— Твоей заботой, Машка. Поехали, покормлю тебя.

— Спасибо, но я не есть, а спать хочу.

— Спать так спать, — и дверь передо мной открыл. Я не хотела выглядеть ломающейся девицей. Хочет подвезти, пускай. Не дети же.

Кирилл все же смог уговорить меня поужинать с ним. Так, поговорили… обо мне. О себе он давал информации крайне мало. Прямо спецагент. Зато смотрел так, что сомнений в его желаниях не оставалось. На третьем свидании так и сказал.

— Машка, я хочу тебя.

Мы как раз заехали в ворота каких-то частных угодий. По-другому и не скажешь! Огромная территория с зелеными газонами, деревьями, строениями.