– Ну да… – тяжело вздохнула. – Повезло мне!… – непонятно к чему пробормотала она. – А зарплата там какая?

– Насколько знаю – достойная, – на всякий случай уклонился от прямого ответа я. – А тебя с прошлой работы за что “попросили”? – с запозданием насторожился, не огребу ли с ней дополнительные проблемы.

– Меня не “попросили”, – нахмурилась она. – Сама ушла.

Уточнять причину не стал. Понимал, что вряд ли получу честный ответ.

– Вот номер, – выписал телефон своего эйчар менеджера, Риммы Борисовны. – Позвони завтра после девяти. Только не тяни. Сама знаешь, ждать тебя не будут, – припугнул, чтобы не раздумывала.

– Ой! Так, если там срочно надо, то мне откажут, наверно, – сникла она. – Меня выпишут только в конце недели. Значит, на работу смогу выйти не раньше понедельника.

– Так, сегодня уже вечер среды, – мысленно потёр руки я. – Завтра позвонишь, поговоришь и вполне есть шанс, что с понедельника выйдешь на работу.

– Хорошо бы! – её взгляд чуточку оттаял. – Спасибо за наводку. А долг вам я возмещу. Правда, не быстро, – стала похожа на оптимиста с грустными глазами.

Хотелось верить в её искренность.

Но у меня за плечами был солидный багаж общения с женщинами, и я давно уяснил, что они по своей сути все актрисы.

Алина, пожалуй, была самой искренней из всех.

Притом самое первое своё разочарование в любви, я получил ещё в школе. В двенадцать лет мне очень нравилась девочка из параллельного класса, и я решился подписать ей открытку в День святого Валентина в стихах.

Любовь к поэзии и к девчонке пропали одновременно, когда на следующий день меня стали дразнить поэтом-самоучкой…

Со временем я выработал иммунитет на их чары, сообразив, что все они хотят одного: заполучить штамп в паспорте, наивно полагая, что после свадьбы станут купаться в деньгах Алмазовых.

17. Глава 17. Наступить на горло своим принципам...

Врач сдержал слово и, проведя накануне аппаратные обследования головы, в пятницу выписал, предупредив, чтобы выходные провела преимущественно в постели.

“Найти бы ещё, где”, – горько усмехнулась я, забирая выписку.

Ксюха, – заботливая, блин! – после нашего разговора привезла передачу, а потом не забывала звонить каждый день, но я нисколько не обольщалась на её счёт, раз и навсегда сделав выводы. Я понимала, что отчасти её терзает чувство вины, ведь мы давно дружили. Но также была уверена, что в примирении со мной она нуждается и из корыстных соображений. Ведь снимать квартиру самостоятельно она сейчас не была готова. Значит, я ей была нужна.

Справедливости ради я и сама в искренности недалеко ушла от неё, делая вид, что простила. Но снять отдельное жильё мне сейчас было не по силам. Поэтому позволяла Ксюхе подхалимничать, делая вид, что верю в её угрызения совести.

Да и время немного расставило всё по своим местам. Боль от предательства Валеры притупилась и я начала воспринимать поступок Ксюхи, как благо для себя. Ведь если бы она не соблазнила его, я бы так и верила в любовь и искренность чувств.

Зато теперь, получив урок, я поняла, что слепо доверять нельзя никому!

И всё равно, подойдя к подъезду, не сразу смогла нажать на кнопку вызова в домофоне. Память всколыхнула пережитые чувства и эмоции того злополучного дня, и я минут пятнадцать прохаживалась вдоль дома, взвешивая все за и против. Понимала, что квартира будет напоминать мне пережитое предательство, но и ехать мне сейчас было некуда.

На следующей неделе подходил срок выплаты кредита, а денег на карте почти не осталось. Я надеялась получить расчёт с прошлого места работы, хоть и понимала, что при увольнении потеряю премиальные и другие выплаты, но на кредит должно было хватить.