Честный, могущественный, благородный, предводитель. В детстве это спокойный, несколько флегматичный мальчик, робкий и послушный. У него рано проявляются способности, причем разнообразные. Эрик любит читать, и более всего – книги о великих путешественниках, воображая себя одним из них. Он предмет гордости родителей, обожающих при случае продемонстрировать всем знакомым, какой у них умный сын. Мальчик послушно декламирует стихи перед гостями, играет в шахматы с папой, рисует, поет, если его просят. Эрик не по возрасту серьезен и рассудителен, его суждения зачастую удивляют взрослых. Взрослея, Эрик быстро избавляется от послушания и безропотного подчинения старшим, хотя иногда производит впечатление человека инфантильного и неприспособленного к суровой прозе жизни. И тем не менее он вполне самостоятелен и способен отвечать за собственные поступки. Он обладает развитой интуицией, осмотрителен и осторожен, что помогает ему неплохо устроиться в жизни. Эрик может проявить себя абсолютно в любой области, причем неизменно добивается успеха. В Эрике есть все качества вождя: спокойствие, четкий расчет, смелость, аккуратность, верность делу, умение начинать сначала. Эрик пользуется огромным успехом у женщин, но не спешит окунуться в океан страстей.

Из «Книги гаданий». Тайна имени Эрик

Делаю чистосердечное признание. Когда мне предложили побеседовать с Эриком Владимировичем Булатовым, я очень обрадовался. Человек я простой, на истину в последней инстанции не претендую, но считаю его, своего давнего знакомца (другом не смею его назвать, это слишком ответственно!) художником № 1 если не во всем мире или ЕС, то уж в России – точно. К тому же встречаемся мы нынче крайне редко. Он большей частию живет теперь в Париже, я большей частию – в Москве. В парижской его квартирке (она же тогда служила ему мастерской) был лет пятнадцать назад, еще в прошлом тысячелетии. К тому же то, что он делал тогда и делает сейчас, чрезвычайно близко мне. Это – Россия, временно носившая кличку СССР. Это – разнесчастные люди ее, изо всех своих последних сил пытающиеся соблюдать достоинство. Это – авангардизм с человеческим лицом. Это – Родина моя. И его.

Лет тридцать назад, в блаженные годы заката коммунизма, виделись мы, естественно, гораздо чаще. Интеллектуальная андеграундная жизнь тогда в нашем советском болоте била ключом – неофициальные выставки, квартирные чтения «идейно-ущербных и близких к клеветническим» авторских произведений, обмен «самиздатом», «тамиздатом», становление соц-арта, концептуализм, явление призрака постмодернизма, бродившего по Европе, кайф преобразований и правдоискательства, жажда дальнейших Russian adventures у относительно молодых, «широко известных в узких кругах» творческих людей, которые в дальнейшем почти все стали знаменитостями.

Вот и Эрик Булатов. О нем внешний мир услышал во второй половине семидесятых, когда знающие толк иностранцы приобретали его работы за гроши и спокойно вывозили их на Запад, ибо добрая родина ставила на его полотнах уверенный штамп «Разрешено. Художественной ценности не имеет». Вот вопрос: не сошел ли бы с ума такой «разрешальщик», если бы узнал, что дрянной с его точки зрения холст под названием «Советский космос», изображавший одухотворенную развитым социализмом припухлую физиономию Брежнева Л. И. – на фоне герба Великой Коммунистической Державы и флагов пятнадцати дружных республик, включающих Украину и Прибалтику, – будет перепродан в 2007 году на аукционе «Филипс» за 1 миллион 600 тысяч долларов, две другие работы уйдут по миллиону, и скромный оформитель детских книг для издательств «Детгиз» и «Малыш» получит титул одного из самых дорогих русских художников?