Я не выхожу до самого конца. Каждый виток оргазма – удар внутрь её тела. Не могу и не хочу отстраняться. Ещё долго лежу сверху, не разрывая контакта.

Пока не понимаю, что стерва плачет. Отворачивается зажимает рот ладонью, глуша всхлипы.

- Арсюша, - с её губ срывается давно позабытое прозвище.

Ласковое… нежное… чужое.

Не моё.

Стерва больше не моя любимая, а я не её судьба. Всё. Эта страница перевёрнута.

Она не знает меня, я не знаю её. Нас просто влечёт друг к другу, как всегда влекло. С физиологией сложно бороться. Особенно когда секс, считай, идеален.

- Хватит плакать. Ты чего? – грубее, чем собирался, бросаю ей. - Это как-то странно. У меня нет привычки спать с рыдающими девушками.

Дрянь замирает, а я откатываюсь в сторону и поправляю одежду. Ложусь на спину и закладываю руки за голову. Глаза уже привыкли к темноте, а марево оргазма спало.

Истерика на соседней подушке набирает обороты, пока я полосую взглядом потолок. Хмурюсь, убеждая себе, что мне должно быть плевать, но рука сама тянется в сторону, чтобы обнять эту дрянь и притянуть ближе.

Её голова на моём плече и я утыкаюсь носом в распущенные волосы, вдыхаю глубоко, будто наркоман дорогу. Аромат её тела, словно мельчайшая пудра, оседает в лёгких и делает меня мягче и ласковее.

- Не плачь, не надо.

Мне хочется добавить «всё будет хорошо», но я осекаюсь. Потому что это не наш случай. Хорошо не будет. По крайней мере, не в долгой перспективе. Но пару раз до утра я, пожалуй, ещё могу сделать ей приятно.

Она вжимается в меня, будто я последняя надежда. Ну да, судя по её изменившемуся образу жизни, возможно, так и есть.

В голове мелькает противная мысль, что сейчас она бы согласилась даже на калеку.

Как в том анекдоте про летящего с четвёртого этажа кота: жить захочешь, ещё и не так раскорячишься. А стерва, по ходу, падает с самой верхушки небоскрёба.

Злюсь на себя безмерно, но глажу эту дрянь по волосам и даже целую, чтобы успокоить. Когда слёзы высыхают, молча встаю и выхожу в коридор.

Из двух тёмных провалов дверей определяю тот, за которым ванная. Здесь тесно, как в сортире поезда дальнего следования. Уют, который стерва пытается создать пушистыми ковриками и ароматическими палочками, выглядит дёшево. Эта комната мало чем напоминает её прошлую: просторную, с огромной душевой, кучей баночек с разной ерундой для лица и тела.

Беру в руки один из флаконов с полки. Нюхаю содержимое. Имбирь и лимон – ароматы знакомые. Нет, всё-таки любовь к ерунде в баночках никуда не делась, разве что теперь в её коллекции масс-маркет, а не дорогие бренды.

Быстро принимаю душ, вода прёт ледяная, проходит добрых минут пять, прежде чем она становится горячей. Стряхиваю капли с волос и подхватываю одежду с пола, забрасывая на стиралку. Утром заберу, по крайней мере, буду знать, куда положил.

С этими мыслями возвращаюсь к стерве. Та сидит на диване, подтянув ноги к груди, напряжённая и застывшая. Считываю её мысли безо всяких усилий.

- Ну чего? Испугалась, что уйду?

- Угу, - кивает.

- Это ты зря.

Вижу, что расслабляется. Скованность из плеч уходит.

- Пойдёшь? – киваю в сторону ванной. – Я б тебе компанию составил, но мы там свернём всё на фиг.

В моём голосе даже прорезывается улыбка.

- Скажи адрес, я пока доставку закажу, а то без ужина тебя оставил.

- Я на работе поужинала, - тоже начинает улыбаться.

Разговор о еде реально ей намекает, что я остаюсь.

- Ну так давно это было. Давай, чего ты хочешь? Суши? Пицца? Цезарь?

«Я помню, ты его любила», - бьётся в моей голове.

Плююсь про себя. Чёрт, заразно это – воспоминания.