– Пошёл к чёрту! – шиплю, приблизившись к нему на пару шагов. – Мне твоё мнение до пятой точки.

Кажется, у меня нервы окончательно сдали. Сказывается эта неопределённость завтрашнего дня, но, конечно, большую роль играет душераздирающая тоска.

– Не поверишь, ты вся мне до хера, – цедит сквозь зубы. – Была бы моя воля, я бы тебя прикончил ещё в день суда…

– Отойди от неё! – рявкает на весь холл Давид. – Ты охуел? – смотрит убивающим взглядом на так называемого брата.

– Да мы просто беседуем, – пожимает тот плечами, усмехаясь.

– Слышал я, как вы беседуете. Не смей к ней прикасаться, – тычет пальцем ему в грудь.

Какие-то смешанные чувства я сейчас испытываю. Дома он сам меня обзывает как вздумается, а тут защищает. Он в себе вообще?

– Да нахуй надо, руки Дамирь… – не успевает договорить, как ему в челюсть прилетает кулак.

Удар не сильный, вижу это отчетливо, голова Макса едва дёрнулась, но не в этом суть, а в самом поступке.

– За базаром следи! – выплёвывает Давид, и его друг только руки в сдающемся жесте поднимает, при этом усмехаясь. – Что встала, иди давай, – повернувшись ко мне, обхватывает за талию и толкает в сторону столовой.

– У тебя с головой всё в порядке? – задаю вопрос, смотря исключительно вперёд.

– Было, до встречи с тобой, – бросает, когда мы заходим в помещение.

– Аля! – раздаётся детский крик, секундная тишина, а следом скрип ножек стульев по полу, и с десяток детей бегут ко мне, да так резко, что я не успеваю ничего понять и едва держусь на ногах, когда в меня врезаются со всей скорости.

Всё напряжение, страх за осуждающие взгляды и испорченное настроение стираются в пыль в детских объятиях, даже одинокая слезинка стекает по щеке от милоты происходящего.

– Слов нет, – выдыхает рядом стоящий Давид. – Займи их чем-нибудь после трапезы, – бросает и покидает столовую.

Мягким тоном прошу детей вернуться на места и закончить с обедом, и пока они спешно уплетают за обе щёки, при этом успевая задавать мне вопросы, я сижу с ними, отвечая и улыбаясь тому, что на время могу прикрыть пустоту в душе.

Давид куда-то исчез, а мы с детьми перебрались в зону отдыха, и теперь я задавала вопросы и слушала их рассказы. В какой-то момент в моей голове щёлкает, и я вспоминаю, что планировала сбежать. Жалко с детьми расставаться, особенно, когда они так рады меня видеть, но по-другому не могу.

Предложив одним порисовать, а других заняв настольными играми, медленно пробираюсь к двери и аккуратно, смотря по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху, иду к выходу из здания. Стоящий у дверей охранник отвлекается от разговора с консьержкой, лениво кивнув мне. К слову, раньше там сидела женщина в возрасте, а теперь это молодая девушка.

«Не отвлекайся, Алёна!» – вопит голос в голове.

Чтобы не привлекать внимания, прохожу мимо них ровным шагом, а едва оказываюсь на улице, ещё не веря до конца, что так просто смогла выйти из здания, ускоряю шаг. Выхожу за ворота, и судорожно вспоминаю, в какую сторону нужно идти. Вроде налево, там чуть дальше есть автобусная остановка, и рядом постоянно стоят машины такси.

Почти бегу, когда издалека замечаю нужные автомобили и, быстро прыгнув салон, говорю водителю ехать в аэропорт.

– Быстрее, – тороплю, заметив, что он зевает и не спешит заводить мотор. – Я заплачу, – мотивирую, и через минуту мы трогаемся с места.

Слава богу, у меня с собой карточка, которую мне выдал Макар, муж Марины, но я никогда не пользовалась ею, потому что совесть не позволяла. Я и так жила за их счёт целый год, и вообще, они очень многое для меня сделали, не знаю, как смогу отплатить им.