— Иди за мной, Атая, — бросила и развернулась, направляясь к цветастым, видимо, предназначенным для женщинам шатрам. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней, да и, признаться, я желала поскорее оказаться подальше от лишних пристальных взглядов, устремлённых в мою сторону.

В окружении Лауры я выглядела тщедушно, в разорванном платье с растрёпанными волосами. Ко всему я почти не спала, пытаясь достучаться до отца, и меня окатывала ледяная паника, что я даже не могла его почувствовать. Это пугало, и хуже всего, что не у кого было спросить и узнать о Тарварде и Вайдо…

 Лаура, встав перед входом высокого шатра, обратила на меня горящие с золотистыми крапинами глаза. Воительница оказалась выше меня, хоть и ненамного. Она и в самом деле очень красива и наверняка на счету у того анкхара. Вспомнив о черноволосом молодом воине, по плечам холодок скользнул, заставляя поёжиться. Жар, оставленный его прикосновением, вдруг снова обжёг кожу на шее. Колени внезапно дрогнули, и закружилась голова.

— Заходи. Не бойся нас. Халар суров порой, но справедлив.

— Халар?.. — так и ахнула.

— Да, Халар Маарду, — как ни в чём не бывало ответила воительница с какой-то особой гордостью.

«Это и был их предводитель? Поверить не могу!»

Халар Маарду, о котором говорила Кайса и тот стражник Токай. Если это в самом деле так, то почему… Я закаменела, приходя в полное замешательство… Но тогда… Тогда почему мой источник не отозвался на его призыв? Почему я не могу слышать отца? Но больше всего меня беспокоило, что я не чувствую в себе магию.

Лаура отодвинула полог, приглашая внутрь. Я застопорилась.

— Ну же, Атая, я помогу тебе помыться и найду чистую одежду.

Я прошла внутрь, доверившись Лауре. Хотя как можно им доверять, если они враги? Только что мне было ещё делать? Если не стану добровольно выполнять то, что мне говорят — заставят силой.

Внутри шатра было чисто и даже уютно, на земле лежали мягкие ковры, небольшое ложе застелено шерстяным покрывалом и расшитыми подушками, прикрыто пологом из лёгкой ткани.

— Вон там, в кувшине, вода и лохань для умывания, можешь пока умыться, а я найду тебе подходящую одежду, — сказав это, Лаура, выйдя из шатра, оставила меня ненадолго одну.

Я прошла к указанному месту и застыла, когда внезапно оказалась перед зеркалом в деревянной раме.

Протянула руку, коснувшись красных, как горящий уголь, волос, огладила бледное лицо, на котором звенели молодой листвой зелёные глаза под чёрными ресницами, тонкий нос и сомкнутые чуть полноватые губы, доставшиеся мне от матери, как и цвет волос. Никакого внутреннего огня, ничего, что могло бы выдавать во мне источник, какую-то необычайную силу. Сердце волнительно застучало. Что со мной? Почему источник угас?

 Лихорадочно принялась исследовать своё тело. Осматривая домотканое зелёное платье, разодранный рукав, множество длинных алых царапины на щеке и ссадин на груди. Всё больше меня охватывало отчаяние, так что пальцы задрожали. Позади послышалось шуршание. Я вздрогнула и выпрямилась, поторопившись умыться, не выдавая своего волнения.

— Наверное, вот это подойдёт.

Лаура приблизилась ко мне, протягивая бледно-голубое платье с широким рукавом и глубоким вырезом, отороченным золотистой лентой.

Слишком нарядное, неподходящее для меня.

— Бери же.

Взяла платье и отвернулась, торопливо стягивая пропахшее дымом своё испорченное платье.

— Отдам, чтобы заштопали, — подхватила его Лаура.

— Я могу сама, — остановила её, забирая назад платье, единственное, что осталось у меня из вещей.