Накануне залез на сайт танцевальной студии, адрес которой дала мне Даша. Посмотрел расписание выступлений и нашел тот самый отчетный концерт, про который говорила девчонка. И так захотелось снова увидеть ее на сцене, что сам удивился собственному нетерпению. Решил, что если разделаюсь со всеми делами вовремя, сам за ней поеду.

К 19.30 становится понятно, что я ни черта не успеваю. Переношу последний звонок на послезавтра и, сам не понимая, какая сила меня тянет — сажусь в машину, где уже лежит букет (спасибо, Людмила), и мчу в студию. Чувствую себя мальчишкой, который со всех ног несётся на первое свидание с своей зазнобе. А мне как-никак тридцать и подобные порывы давно мне не свойственны. Но Даша… Что-то такое подняла во мне — а ведь даже еще не целовались, не говоря о постели.

Технически, конечно, на одном диване мы спали. На практике, я только смотрел на нее спящую, не позволяя себе ее коснуться, думая, как поразительно сексуально она выглядит в моей футболке, живописно обрисовывающей контуры стройного тела, и мечтал, что настанет тот день, когда она сама захочет близости. И, судя по тем взглядам, которые периодически бросает на меня Даша, этот день не за горами.

Не хочу думать о том, что между нами огромной темной глыбой стоит ее отец. Не хочу думать о том, что если я сейчас приду к нему, выложу на стол все карты — и про танец на дне рождения, и про два свидания, которые уже были, и про то, что его драгоценная дочурка оставалась у меня на ночь, то смогу убедить его оставить в покое «АрТех». Он чересчур кичится своей безупречной репутацией, чтобы позволить общественности узнать, что его дочь полуголая танцует на сцене клуба за деньги.

Но суть всего в том, что я не хочу втягивать в разборки между мной и Немцовым Дашу, хотя точно знаю, что видео ее танца на сцене — это мой козырь. Но я скорее откушу себе руку, чем покажу его министру. Это низко, а я в бизнесе стараюсь придерживаться какого-то банального кодекса чести.

«А с Дашей где твоя честь?» — издевательски тянет внутренний голос, но я его игнорирую. С ней все иначе. И пусть она пока в это до конца не верит, со мной она в полной безопасности.

На концерт я опаздываю. Машина встает в мертвую пробку на Кутузовском из-за аварии, поэтому путь, который обычно занял бы минут двадцать, мы делаем за час. В актовый зал я вхожу в разгар вечера. Тучная тетя в очках, которая тут явно за администратора, указывает мне на свободное место на галерке, и я послушно усаживаюсь на него. Мои колени упираются в спинку кресла на предыдущем ряду, букет мешает нормально сидеть и на сцене задорно пляшет мелюзга в народных костюмах. Это будет даже смешно, если Даша уже выступила и все это — просто зря.

Еще несколько номеров проходят мимо меня. Откровенно, я не фанат детской самодеятельности. У Сани есть пятилетняя дочка, и он как-то с пеной у рта рассказывал мне, какие успехи у его малышки в пении. Я потом посмотрел запись — покивал только, чтобы не обижать друга. Тут то же самое. Вокруг все умиляются пляшущим человечкам в кокошниках и пестрых платьях, а я смотрю на все с завидной долей скептицизма и иронии. Знал бы архитектор Егоров, ради чего я перенес наш с ним созвон, оскорбился бы ни на шутку.

Когда перед объявлением следующего номера в зале приглушают свет, я уже почти ни на что не рассчитываю. Но с первыми аккордами мелодичной баллады на сцене появляются три худеньких девушки в обтягивающих трико и воздушных юбках, и в одной из них я с ходу узнаю Дашу.

Мое давно зачертвевшее сердце вдруг совершает странный рывок, разгоняя по телу кровь и адреналин. На спине выступает испарина. И я понимаю, что не могу оторвать взгляда от девчонки: от плавных движений ее гибкого тела, от того, как развиваются ее волосы и каким сосредоточенным кажется миловидное лицо. Забираю свои слова обратно: я, оказывается, фанат самодеятельности. Но только, если на сцене будет Даша Немцова, к которой у меня развилось какое-то совершенно нездоровое влечение.