– Меня же теперь не видно! – завопила Савушкина.

– Подвинься, – посоветовал ей Дима и закричал остальным: – А теперь делаем радостные лица. Всё равно умные у большинства не получатся. Фотку выложу у себя на страничке. Кому надо – тяните.

Сфотографировались, начали разбегаться. Пока Алика ещё находилась рядом, математик успел заговорить с ней:

– Ну вот, школа закончилась. Что собираешься делать дальше?

Алика пожала плечами:

– Не знаю точно. Ещё экзамены сдать надо.

Математик согласно кивнул, и тут в него вцепилась Савушкина, оттёрла от Алики.

– Максим Петрович, а давайте вдвоём сфотографируемся. Ну их, эти общие фотографии!

После одиннадцатых Последний звонок был у четвёртых классов. В честь окончания начальной школы. А уже потом – у девятых.

Алика не пошла поздравлять подругу, гуляла в это время с дорогими одноклассниками. И Дима тоже. Хотя и сунулся в актовый зал перед началом торжества, но увидел возле Милки её родителей и разумно ретировался.

Зачем раньше времени глаза мозолить?

Только Милку его осторожность не спасла, и вечером, когда суматошный праздник представлялся далёким воспоминанием, она жаловалась Алике:

– Ну ты представляешь! Везде ей влезть надо! Её-то какое дело? – Подруги сидели на лавочке недалеко от дома. – Подвалила к моей маме и давай ахать: «Очень за вашу девочку беспокоюсь. Первое романтическое увлечение – вещь, конечно, прекрасная, но как бы оно подготовке не помешало. Ведь у обоих сейчас экзамены. Вы уж обратите внимание и поговорите с вашей дочкой».

Милка не просто цитировала классного руководителя, она ещё и рожи корчила, старалась заочно отомстить учительнице, изображая её как можно смешнее.

– И что твоя мама? – поинтересовалась Алика, хотя и так прекрасно понимала.

– А ты как думаешь? – надулась Милка. – Вместо того, чтобы поддержать родную дочь, начала мне выговаривать. Всякую ерунду там. Про будущее, про ответственность, про своевременность.

Милка ещё долго кипела, пускала пар и праведно негодовала. Алика, как лучшая подруга, обязана была поддакивать и сочувственно кивать. Но у неё не очень-то получалось. В какой-то момент она совсем перестала слушать Милку, углубившись в собственные мысли.

Время – категория призрачная, но никто не сомневается в его изменчивости. Вроде бы отмеряется точными единицами, но и эта точность иногда становится относительной. Взять хотя бы всем известный час. Он способен пронестись, как одно мгновение – даже не заметишь. Способен вместить в себя уйму всяких делили всего лишь родить сожаление: «Опять времени не хватило. Ничего не успел сделать». А ещё он может длиться бесконечно, тянуться и тянуться, нехотя отщипывая минуты. Особенно когда ждёшь. А пространство – вот оно, перед тобой, как на ладони. Кажется, с ним-то уж ничего не сделаешь, так и останется в стабильности единиц измерения, как их не назови. Километр так километр. Гектар так гектар.

Пространство можно разделить, например, воздвигнув стены. Можно и путь сделать длиннее, если проложить дорогу не прямо, а петлять, словно убегающий от лисы заяц. Но это всё искусственное. А с самим пространством ничего не сотворишь. Так очень многие думают, почти все. Но Алика уверена, что умелые волшебники и с подобным справятся.

Потому и непросто их встретить. Не из-за скрытного образа жизни или удачной мимикрии под обычного человека. А потому что они способны создать свой мир, отгородив для себя часть пространства, возможно, вывернув его или расположив в другой плоскости. Маленький мир или огромный. Вмещающий лишь один скромный домик или же целый город. В него не попадёшь просто так. Надо знать путь. Или надо, чтобы кто-то тебя провёл.