Ей казалось, что Женька слышит ее. Он по-прежнему торчал в дальнем углу зала совершенно один, и вид у него был совсем не праздничный – какая-то поношенная рубашка и такие же старые, затертые джинсы.

«Через три танца подойду к нему, – отчаянно решила Женя. – Приглашу сама. Пусть знает, что есть женщины в русских селеньях».

– Жень, скорее! – жарко выдохнул ей в ухо Санек. – Там конкурс на лучшую пару. Приз – бутылка шампанского. Пойдем, поучаствуем!

– Ты что, Саш? Какая мы пара? – воспротивилась было Женя, но тут подоспела Люба.

– Трудно тебе, что ли? Всего-то и нужно станцевать вальс. Ты же умеешь!

– А ты не умеешь?

– Я не так. Иди давай! – Она принялась толкать ее в спину по направлению к диджею.

– Бред какой-то, – бормотала та.

Однако ей не хотелось расстраивать Санька – он смотрел на нее с такой мольбой и надеждой. Они протанцевали вальс, получили обещанную бутылку, которую тут же распили на троих. Женя почувствовала, что ноги больше не держат ее.

«Нет, так нельзя, – приказала она себе. – Я же хотела пригласить Женьку. Кстати, где он там?»

Женя глянула туда, где еще десять минут назад находился Карцев, но его место уже было занято другим. Она еще поискала его глазами, но он бесследно исчез, точно сквозь землю провалился. Женя ощутила, как на нее наваливаются усталость и тоска. Санек и Люба тоже куда-то делись, она стояла одна посреди зала, ослепленная прожекторами и оглушенная ревом колонок. Ей захотелось немедленно уйти, очутиться в темноте и тишине, а главное, в одиночестве. Женя медленно, нетвердо ступая, побрела к выходу. У самых дверей ее догнала Люба.

– Ты куда?

– Пойду отдохну. Я, кажется, перебрала лишку.

– Пошли лучше к Насте. Она в Москве книжку купила офигенную, «Оракул» называется. Предсказания на все случаи жизни, сбываются на сто процентов. Туда все девчонки сейчас придут гадать.

– Любка, я лучше спать лягу. У меня голова кружится.

– Перестань! Я устала не меньше тебя. Но нельзя же в новогоднюю ночь дрыхнуть как сурок. Идем!

Люба повлекла Женю за собой. Та хотела спросить, куда делся Санек, но потом решила, что лучше промолчать: делся и делся, ей же легче, меньше проблем.

В Настином номере уже сидели девчонки, все полупьяные, разгоряченные, с блестящими, шальными глазами. Вещую книгу Настя держала в руках – это был маленький томик в твердом черном переплете. На обложке золотым тиснением шла надпись старославянскими буквами «Оракулъ».

– В очередь, девчонки, – потребовала маленькая конопатая Марина Звягина. – Будете за мной.

– Ладно. – Люба кивнула, устраиваясь на краю одной из кроватей. – А первый кто?

– Нинка. Мы уже начинаем. – Настя зачем-то потрясла книгу, будто в ней затерялись деньги, и произнесла, обращаясь к худенькой востроносой Нине Завьяловой: – Загадывай страницу.

Та наморщила маленький лобик.

– Пятьдесят пятая.

Настя деловито перелистала том.

– Так. Вот оно. «В будущем году вы добьетесь успехов в важном для себя деле. Вам будет сопутствовать успех в соревнованиях».

Нинка охнула и залилась свекольным румянцем. Остальные потрясенно молчали. Все знали, что она учится на модельера, мечтает открыть собственное агентство и недавно послала несколько своих работ на всероссийский конкурс.

– Ой, девочки, неужели сбудется? – прошептала счастливая Нинка, прижимая к щекам ладони.

– Сбудется, не сомневайся, – авторитетно заявила Настя. – Кто дальше?

– Я, – отозвалась Ника Пархоменко.

– Страница.

– Десять.

– «Не знакомьтесь на улице и опасайтесь шатенов с карими глазами. В остальном год ровный, без особенных взлетов и падений». Следующий!