***

Нотариус не спеша открыл папку и принял деловой вид.

– Итак, последнее волеизъявление барона Гвидобальдо цу Герике…

Откашлялся и начал читать:

– Я, нижеподписавшийся, находясь в здравом уме и твердой памяти, на случай моей смерти, делаю следующее распоряжение:

– Моей сестре Грете Эрколе, урожденной цу Герике, завещаю ежегодное содержание в размере тысячи кронодоров, кои будут переводиться со счета, открытого в Северном Банке. Также предоставляю ей право пожизненного проживания в поместье «Черный дуб».

– И только? – возмутилась госпожа Эрколе, приложила к лицу платок и неубедительно всхлипнула.

– А ты чего ожидала, мама? – иронично сказал Даниэль. – Не беспокойся, я буду тебя содержать. Я же тебя люблю.

– Поручаю оплачивать с того же счета обучение моего племянника Даниэля Эрколе в Художественной Академии, а также выделить ему ежемесячное содержание в сумме пятьдесят кронодоров при условии, что он заречется посещать злачные места и малевать голых девок, а возьмется за ум и будет рисовать картины достойные и приличные.

– Что?! – Даниэль вскочил, опрокинув кресло. – Почему?

– Поскольку назначенный Даниэль Эрколе принимает после моей смерти титул барона и обязан его не опозорить, – зачитал нотариус ехидным голосом.

Даниэль цветасто выругался, заклеймив дядю нехорошими прозвищами.

– Ладно, а кому усадьба? Мне ведь? Мне, да?!

– Терпение, молодой человек! – нотариус поднял руку, призывая к тишине, и продолжил:

– Моему верному слуге Рекстону завещаю сумму в размере тысячи кронодоров.

Рекстон скорбно кивнул.

– Доктору Фальку завещаю сумму в размере пятисот кронодоров.

– Даже докторишку не забыл! – проворчал Даниэль.

Тетя Грета беспокойно поерзала.

– Но ведь доктор Фальк... – начала она и тут же прикусила язык.

– Все мое прочие денежные средства в размере восьмисот тысяч кронодоров, размещенные на счетах, учитывая проценты, усадьбу «Черный дуб», а также чертежи всех моих изобретений, запатентованных и нет, завещаю моей незаконнорожденной дочери Ирис Диль. Этим волеизъявлением я надеюсь искупить вину, которую несу перед ней и ее матерью многие годы.

Тишина в кабинете была такой оглушительной, что даже в ушах зазвенело.

Все уставились на Ирис. А она недоуменно моргала, поскольку слушала нотариуса не очень внимательно – в тот момент она размышляла, уместно ли будет попросить тетю Грету одолжить ей немного денег.

– Что? Что?! – ошеломленно сказал Даниэль и нервно засмеялся. – Ну дает, старый черт! Решил искупить свои грешки за наш счет!

– Простите, я не поняла, – отмерла Ирис. – Что это значит?

– То, что ты теперь богата, сестренка! – с горькой досадой сказал Даниэль. – Дядя оставил тебе все. Теперь ты хозяйка этого дома, а мы – твои приживалы.

– Мне не нужно этих денег!

– О, это так благородно с твоей стороны! – оживилась побледневшая тетя Грета. – Ты готова отказаться от своей доли?

Ирис сжала губы, жалея о вылетевших словах.

Да, так будет правильно – отказаться от своей доли. Но умно ли? Ей очень нужны деньги. Барон сам решил сделать ее наследницей. Следует хорошенько подумать, как лучше поступить. Она вовсе не благородная героиня из романов.

– Это еще не все, – сухо сказал нотариус. – Боюсь, у меня есть для вас нерадостные вести. Они касаются денег. Когда барон писал завещание, он был весьма состоятелен. Но потом он перевел сбережения в Северный Банк, что открылся недавно и обещал вкладчикам отличные условия. Так вот, вчера вечером пришла телеграмма… банк лопнул. Упомянутых в завещании денег больше нет. Я даже не уверен, что найдутся средства выплачивать ваши содержания. Мало надежды, что клиентам вернут их вклады.