— Скучал по твоему носику-курносику, — вымучивает чернявый и пальцем слегка ударяет по кончику моего носа. 

Я разочарованно делаю выдох, когда доносится ироничный стеб с соседней койки:

— Носик-курносик.

Если этот упырь не заткнется...

Мой взгляд метает грозные молнии в его сторону.

Я просто сорву стоп-кран и...

На самом деле, моя вспыльчивость не решит проблему. Тогда придется надолго застрять в этой пресловутой компании, а я этого никак не хочу. Хорошо, что ехать не неделю, а то выжить из ума можно в два счета.

— Что происходит? — в замешательстве интересуется парень, а я недовольно морщу тот самый носик от его «солнышка».

А как же! Это ведь настолько предсказуемо с моим образом. Мне бы хотелось чего-нибудь оригинального.

— Да так, голова болит, — отвечаю ему, прикладывая ладонь ко лбу.

Девочки же так обычно говорят? Строят из себя умирающего лебедя, чтобы лишний раз обратить внимание своих парней? Или когда только отказывают? 

— Температура? — спрашивает он. — Дай, посмотрю. 

Лезет ко мне и неожиданно прикасается губами к моему лбу. 

Вот это поворот!

Я, наверное, больше пугаюсь его приближения, чем наслаждаюсь мгновением мягкого поцелуя.

Это нормальная реакция? Я ведь ещё ни с кем не встречалась и не целовалась по-настоящему. То, что с Димкой один раз чмокнулись в губы на выпускном — это не считается. Так, глупости. Переживала я немного, правда, когда он не позвонил, сейчас уже отлегло. 

А тут неизвестно, как надобно себя вести. Этот очаровательный экспонат мне никто, просто случайный... Парень. 

Он хоть и бесит временами, но сейчас ведет себя более чем заботливо, что также настораживает. С трудом, но подыгрывает, ничего не прося взамен, хотя еще не вечер.

Юрик настороженно молчит, пока мой новый знакомый, имени которого до сих пор не знаю, берет меня за плечи, чуть разворачивает и укладывает спиной на кушетку.

— Отдохни, а я пока вещи закину, — старается изображать парня, обеспокоенного здоровьем своей девушки.

Добавляю плюсик в его карму.

— И мои закинь, — вставляет пять копеек другой «жених», — я ласты кину, а то непруха, спину скрутило. Разбудите, если че, — и заваливается на бок, повернувшись к нам задом, задавая храпака.

Фух.

Облегчение вырывается громким выдохом из груди.

Неужели, самоустранился?

Сразу вскакиваю на ноги, пытаясь обойти фигуру «любимого», которая в данный момент занимает все маленькое пространство. 

— Ой, — едва ли пищу, когда попадаю в его плен.

Он заталкивает на верхнюю полку багаж, нарочно зажимая меня своим телом, мешая пройти.

Вновь аромат творит чудеса с моими мозгами, непослушными, надо сказать, мозгами, поскольку стою, не шелохнувшись, наслаждаясь его близостью.

— Ничего, Прасковья, не хочешь мне разъяснить? — слышу его полушепот, и, распахнув зажмуренные глаза, встречаю склонившееся ко мне недовольное выражение его симпатичной мордашки.

Сглатываю образовавшийся ком нервов. Он меня убьет своим горячим видом и нахальной улыбочкой, это точно. Ну, нельзя же так... близко.

Чуть отталкиваю его, чтоб не нарушал границы дозволенного.

— Какая я тебе...—  восклицаю, затем сбавляю громкость в голосе. Третьи уши нам точно ни к чему. — Прасковья?! 

— У тебя на лбу имя не написано.

— Мог бы поинтересоваться для приличия... Акакий!

Он все еще близко, его ноздри раздуваются, глаза становятся темнее, а я тем временем держу себя в руках, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

— Акакий? Надо же, — приподнимает брови, но все еще держит меня в пространстве своих рук, которыми упирается в верхнюю полку пассажирского места.