В глубине души мне нравилось любое внимание со стороны Ратмира, но я тщательно скрывала это, учитывая, что, в первую очередь, он нравился Оле. Во вторую, не понимала его поведение при наличии девушки. Это только я испытываю сильные вибрации, когда он делает всё это? Подмигивает, здороваясь, смотрит на меня неоднозначно в паузах между разговорами, прикасается как бы случайно, передавая стакан или бутылку с водой. Неужели для него это ничего не значащие жесты? А может, это всё-таки я начинаю сходить с ума, как Оля когда-то?

Каждый раз я испытывала неловкость перед парнем, и хотя наших контактов становилось всё меньше после стычки в лазертаге, почему-то от этого не делалось спокойнее на сердце. При взгляде на Абрамова оно ощутимо ускоряло ход, но я никак не могла признать: неужели мне хочется его внимания? Твердила себе, что нет, это сущая глупость, что весь мой интерес – следствие навязанного и красочно расписанного за несколько лет образа крутого парня.

Мне бы следовало радоваться, что после того нашего разговора Ратмир услышал и перестал распускать руки, но на контрасте с прежним его вниманием теперь я отчаянно хотела вернуть свои слова обратно, противореча самой себе. Оттого невольно задавалась вопросом: была бы я настоящей леди, как выразился Ратмир, не будь ситуации с подругой? Вела бы себя также сдержанно или с надеждой и трепетом ждала бы свой кусочек внимания, как остальные девчонки? Хотелось верить, что не изменила бы своему принципу почаще думать головой, а не сердцем.

Ведь минусы у него всё-таки были, а вернее вещи, которые вызывали большие вопросы. На фирменную одежду и технику можно как-то подработать, но когда парень из семьи ниже среднего класса в свои девятнадцать ездит на дорогой спортивной карете – это уж чересчур, господа придворные! Обычно таким обеспечивают родители, хотя возможно всё, главное задаться целью. Например, Саша из той же компании был настолько помешан на машинах, что, скопив небольшую сумму, уговорил отца добавить ему на хромую олдскульную «Хонду». Души в ней не чаял и частенько проводил свободное время в гараже, отдавая предпочтение машине, а не компании, за что получил обидную, на мой взгляд, кличку Водятел. Саня же относился к этому с юмором и с удовольствием предлагал помощь, когда нужно было куда-то доехать всем вместе.

В случае Ратмира автомобиль был совсем иного уровня: ярко-синий металлик, с красивыми бамперами, броскими белыми дисками и, как мальчики говорят, «нестоковыми» фарами. Кузов был без царапин, вмятин и ржавчины, в общем, не столетней давности, как у Сашиной машины. Я знала, что марка называется «Мицубиси Лансер», но парни звали его забавным именем Эвик, будто автомобиль был живым зверьком. Он и рычал, как зверь. Наш Водятел открыто лил на красавца слюни, а Ратмир отшучивался, что Сане в детстве клизму бензином делали, оттого такой помешанный. Сам же относился к «Лансеру» аккуратно, но будто бы как к данности – совсем не похоже на парня, который продал дьяволу душу ради машины мечты. А откуда ещё взяться иномарке у Абрамова?

Странным было то, что в отличие от Саши, который жил в соседнем с колледжем дворе, но при этом перемещался исключительно на «своей красавице», машину Абрамов использовал реже. Однажды не удержалась и спросила у Ратмира, почему он не ездит на ней на учёбу, ведь живет в другом квартале. На собственном примере знала, что такое транспорт по утрам, и если бы у меня был свой автомобиль, я бы, наверное, жила в нём. Парень хмыкнул и переспросил: «А зачем?» Пояснил, что ходит до колледжа пешком – это лучшая разминка до или после тренировки. Я подозревала, что он занимается спортом ранним утром и поздним вечером, когда народ расходится по домам, ведь не делает этого при всех. Недоумевала, откуда у Абрамова столько силы воли, чтобы придерживаться своего графика и лишний раз не использовать машину.