Это правда. Байк я купил три года назад. Зима выдалась какая-то скучная, поэтому я не успевал проматывать деньги, и у меня скопилась приличная сумма. Баба Катя думала, что это будет первый взнос за ипотеку, но когда я позвонил ей, как самому близкому и родному человечку, и попросил занять мне тысячу рублей (именно этого позорного косаря мне не хватало на покупку мотоцикла, хозяин которого, вонючий козёл, ни в какую не желал делать мне крошечную скидку), она долго материлась в трубку, вопя о том, что жить я теперь буду в мотоцикле, даже не в машине, но тыщу заняла.

Отдать я, конечно же, забыл. Придётся ехать, ничего не поделаешь. Бабуля с меня не слезет.

Мы позавтракали в относительно спокойной обстановке. Бабушка рассказывала, что же происходит у неё на даче, а я делал вид, что мне пиздецки интересно, взошли ли кабачки, и чем она травит тлю на смородине.

Потом точно так же я рассказал ей о своих планах уехать на месяц в гастрольный тур и о коллабе с известным репером. Реакция была примерно одинаковая – ровно столько же интереса, как у меня к её крыжовнику. Однако без коммента бабуля меня оставить априори не могла:

– Оно тебе надо с реперами шкуру тереть? Ладно – вы. Ещё хоть разобрать можно, что поёте. А эти? Как собаки. Гав-гав, тяв-тяв! Не поймёшь, чё они там бормочут соплежуи! Как будто хер изо рта вытащить забыли. Тфу ты, господи!

– Много ты понимаешь, ба!

– Я вообще-то иногда включаю вашу вакханалию, когда по трассе сто пятьдесят на ласточке гоню.

– Да ладно? – малость охреневаю я. – И как тебе?

– Музыка во! – поднимает большой палец вверх, и я охреневаю ещё сильнее. – Забористо качает! – Мой бородатый ебальник невольно расплывается в улыбке. Вот она минута моей славы! Наконец-то кто-то из родных признал мой талант! Я знал, что рано или поздно это случится, что всё было не зря! – А тексты – полное говно! – добавляет бабуля, раня меня в самое сердечко. Их как раз я и сочиняю, сука!

– Почему говно?

– Сам не знаешь, о чём поёшь, Артёмка. Про любовь нескладно. Ты любил хоть кого-нибудь? Я девушку имею в виду, а не пивко. Мне вот кажется, что нет. В армии ты не служил, мамкин уклонист, так что песенка про войну тоже поебень полная. Про перемены... Какой из тебя бунтарь, если ты с бабкой живёшь? Тебе не про перемены надо петь, а про пельмени. Не верю! Не верю ни одному твоему слову! Всё, собирайся! Живо!

Я пошёл одеваться, как обосранный. Бабуля не со зла меня постоянно хуесосила, даже иногда по-доброму, но сейчас она мне сказала обидные слова. У моей группы "Гранит" была просто армия поклонников. Если бы наши песни были реально говном, мы бы не были настолько популярны. Я вообще ровно относился к хейту, но мнение бабушки меня задело до глубины души.

Неужели она права, и мои тексты поверхностные? Пока одевался, напевал про себя песни одну за другой и ничего такого не выявил. Всё складно и ладно. Ну, может, не прям супер, но людям же заходит?

Оделся я в мотоциклетную экипировку – кожаные штаны, чёрная футболка из мерча "Гранит" и косуха. Бабуля ждала меня у дверей уже с мотоциклетными шлемами в руках, придирчиво рассматривая девчачий пассажирский. Я специально купил, чтобы девчонок катать, но ездил на байке редко, ибо у меня два состояния: с бодуна и в жопу пьяный. Когда мне ездить?

– Ты его хоть моешь иногда? – бабуля понюхала шлем и брезгливо поморщилась. – Чё он обосраный весь?

– Это мухи-комикадзе, они бесстрашные и жирные.

– Я как чмошница не поеду! Погоди!

Бабуля всучила мне в руки мой шлем и ушла в ванную, чтобы стереть расплющенных насекомых со своей экипировки. Вышла она уже в шлеме на голове с опущенным зеркальным визором.