Но Тигран все-таки шагнул вовнутрь, желая убедиться во всем самостоятельно.

– Я в спальне! – послышалось из глубины погруженной в полумрак квартиры. – Мне нужна твоя помощь!

Тигран, потоптавшись на месте, только приподнял бровь в ответ на это. Чего он ожидал? Даже с учетом всех своих подозрений на ее счет совсем не этого. И все-таки он пошел на звук ее голоса, морально готовясь ко всему, потому что слышал:

– Никому и никогда я не позволю ничего подобного, но сейчас мне понятно откуда вы, мужики, набираетесь подобных желаний, – говорила женщина, смеясь. – Еще немножко и я бы точно решила, что ты боишься меня!

Чего греха таить – ее голос звучал нежно, игриво и завлекающе.

– Давай же, Тигран, – прошептал он себе под нос, сбрасывая наваждение, – убедишься в том, что она та еще шалавела и уйдешь восвояси.

Хамиев сдержался, ожидая реакции на свое появление, вступил в прямоугольник света и замер. Тигран почувствовал себя шокированным и тем еще дураком. Шокированным – потому что вдруг оказался не в будуаре, а в детской. Дураком – потому что сделал не правильные выводы.

Ольга Карпова была совсем другой. Образ, нарисованный им в собственном воображении, внезапно посерел и осыпался под ноги каким-то пеплом.

Курочка с дороги оказалась матерью.

Это значило много в тот момент, потому что он видел и слышал все – мягкость и абсолютную женственность движений и голоса, излучаемые счастье и радость, такие яркие, что кажется резали глаз, такие настоящие и теплые, что притянули его к себе.

– Подержи его, пожалуйста, – попросила она его, явно путая с кем-то другим. – Мне нужно переодеться.

И все-таки она была дурой. Как можно быть настолько безалаберной, когда на руках у тебя младенец и пускать в свой дом кого попало?!

Наверное, руководствуясь этим возмущением, Тигран принял ребенка на руки. Будет ей уроком на будущее!

– Не знай я тебя, то подумала бы…

Она не договорила, подняла на него глаза, дав на миг полюбоваться собой – простой, не расфуфыренной, с распавшимися из пучка волосами, сползающими на плечо и простеньком мокром платье, облепившем грудь, с отсутствующим под одеждой бельем; и украсть кусочек чужого счастья.

– Вы, что здесь делаете?!

У него могло быть все это – уютно пахнущий дом, счастливая женщина и малыш, теплый, не знающий забот и не боящийся ничего, не ждущий опасности даже от посторонних людей.

– Отдайте!

Тигран пропустил ее требование мимо ушей, наслаждаясь тем, что вдруг сделал своим. Пусть и на такое короткое мгновение. Он знал, что поднимет глаза и увидит на ее лице – страх. Он этого не хотел.

– Отдайте его мне! Слышите меня?

– Ты сказала, что тебе нужна помощь, – наконец откликнулся он, решив, что надо возвращаться в реальный мир.

– Обойдусь! – проговорила она быстро, облизнув губы. – Я передумала!

Ей надо было переодеться. Смотреть на нее мокрую не было никаких сил. Желание, чтобы это все принадлежало ему ощутилось, как никогда остро.

Ольга Карпова – чужая, совсем другая, счастливая сама по себе, без сопровождающего ее папика, тряпок, брюликов и баснословно дорогих тачек затмила собой всех, заставила забыть о другой, покинувшей его женщине и притянула его к себе.

Это было странно, ново и пугающе. Тигран испытал притяжение на физическом уровне, стойким ощущением зависти, жадности и даже с первобытным желанием забрать себе все это.

– А я – нет, – откликнулся он, не спеша поднимать взгляд на ее лицо. – Раздевайся!

– Что?!

Оговорка вышла по Фрейду – он просил того, чего желал больше всего на свете.

– Переодевайся!

Тигран ругнулся про себя, да перевел взгляд на играющегося малыша, даже не думающего поднимать шум из-за того, что оказался в чужих руках, переложил на изгиб руки и подумал о том, что у этой женщины и ребенок то под стать ей, такой же красивый как она сама.