– Ты совершенно прав, Владыка. На мой взгляд, излишняя торопливость приличествует только зеленым юнцам и лишенным мудрости полоумным старцам, – подтвердил Джинн, подавая мне вторую чашку кофе.

Все это было хорошо, но мне так и не удалось остановить время. Дело кончилось тем, что я тяжко вздохнул и пошел в спальню за своим плащом и энциклопедией мифов. Мне почему-то казалось, что сей источник знаний лучше держать при себе. По крайней мере, из этой книжки можно почерпнуть хоть какие-то сведения о моих будущих соратниках. И о противниках, разумеется. Судя по всему, в ближайшее время мне предстояло иметь дело исключительно с мифическими существами.

Неподъемный двухтомник я положил в сумку, притороченную к седлу Синдбада, а потом и сам взгромоздился на его многострадальную спину.

– В Медину, Владыка? – услужливым тоном истосковавшегося по чаевым таксиста спросил Джинн откуда-то из-за моей спины.

– Ага. Доставь меня на могилу Мухаммеда. Понятия не имею, где она там находится, а мне вроде бы надо на нее наступить. Вернее, это Мухаммеду надо, чтобы я на нее наступил.

Я еще не успел договорить, а земля уже ушла из-под верблюжьих ног и вообще все куда-то подевалось – по счастию, ненадолго.

Потом мир вернулся ко мне. В этом мире почему-то была ночь, темная и прохладная, и я почти не различал очертаний окружающих меня предметов.

– Приехали, Владыка, – объявил Джинн. – Тебе осталось спешиться и сделать несколько шагов влево.

Умница Синдбад тут же опустился на землю, облегчая мне задачу. Он отлично понимал, что имеет дело с неопытным седоком.

– Налево? – переспросил я, неуверенно шагнув в темноту.

– Да. Еще шаг. Не бойся, не споткнешься.

Я сделал еще шаг в сторону, потом еще один. Земля содрогнулась, да так, что я едва устоял.

Однажды мне довелось пережить землетрясение – совсем слабенькое, баллов пять, не больше, – но я навсегда запомнил панический, животный ужас, который охватил меня в тот момент, когда надежная земная твердь вдруг задергалась под ногами. На этот раз сердце тоже со всей дури рвануло в пятки. Но миг спустя на смену закономерному человеческому страху пришло сладкое чувство причастности к происходящему. На этот раз я был причиной разбушевавшейся стихии, а не ее перепуганной жертвой.

Земля под моими ногами пружинила, как хороший батут, и мне это нравилось, кто бы мог подумать! Толчки становились сильнее и сильнее, а потом все закончилось, да так внезапно, словно кто-то всемогущий резко повернул выключатель, сердито ворча: «надоело!»

– Хвала Аллаху во всяком положении! – с чувством сказал приятный баритон за моей спиной. – Ты все-таки исполнил свою клятву, Али!

Белки широко распахнутых глаз моего нового знакомца блестели в темноте. Он жадно дышал, как бегун на финише, и восхищенно озирался по сторонам.

К счастью, он совершенно не был похож на ожившего мертвеца из какого-нибудь второсортного ужастика. Нормальный живой бородатый дядька, кажется, довольно симпатичный. Его лицо казалось мне смутно знакомым. Что ж, если верить словам красавчика Аллаха, мы с Мухаммедом в свое время были хорошими приятелями.

Усилием воли я загнал в самый дальний угол сознания воспоминания об этих славных временах. Они-то уже изготовились прорвать ненадежную плотину, впопыхах сооруженную из жалких остатков моего здравого смысла, но мне по-прежнему казалось, что занимательные подробности моего мифического прошлого вполне способны свести меня с ума. А это было, мягко говоря, не совсем своевременно.

Мухаммед тем временем грохнулся на колени, уткнулся лбом в землю и принялся велеречиво благодарить моего работодателя Аллаха. Вообще-то его можно было понять: если бы мне довелось воскреснуть из мертвых, я бы с энтузиазмом восхвалял всех известных мне богов подряд – на всякий случай, пока они не передумали!