Слишком небрежно! Показушно небрежно! Так будто приглашал… не отворачиваться.

Нам все равно придется переспать – убеждала я себя, не в состоянии глаз отвести от темной, курчавой полоски, упирающейся в ремень… Боже, уже не в ремень! Уже в боксеры… которые также медленно поехали вниз, открывая полоску все больше и больше…

Я резко крутанулась на пятках, отворачиваясь.

– Трусов вам тоже жалко?

Боже, неужели этой мой голос – хриплый и сухой, словно мне не хватало слюны. Пользуясь тем, что профессор не видит моего лица, я обильно облизала губы. 

Да, я его хочу. Сильно. Отчаянно. Прямо сейчас.

По причине гормонов или магического укуса – неважно.

Но дальше-то что?

Дальше все плохо, Настя. Отдерет он тебя как суку и вышвырнет из своей жизни, как этот… как его… Блэкстоун. Ну может, менее грубо. И даже в гарем не возьмет, потому что гарема у него нету.

И пойдешь ты по жизни бесплодным инвалидом, и никто тебя не пожалеет. Потому что сама во всем виновата – не надо было лезть в чужую машину, да еще и прятаться в ней полдороги, не решаясь открыться.

Ну уж нет, профессор, так быстро вы со мной не «договоритесь». Я хочу хоть каких-то обязательств, раз уж я с вами повязана. Хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне, прежде растекусь перед вами розовым сиропчиком. И пусть это будут деловые обязательства, пусть без любви, но это лучше, чем прожить всю жизнь одинокой и бездетной. Раз уж вы меня до такой степени… изменили. 

А рана… Что ж… Можно и ибупрофену выпить, в конце концов – не в средние века живем. Потерплю. Не станет же он меня насиловать, в конце концов? Или станет?

Черт, а вдруг это все же разводка? А я тут уже всю жизнь распланировала, замуж вышла и двух волчат родила…

Сзади послышался не то хрип, не то стон, постепенно переходящий в нечто настолько страшное, что я вся оцепенела. Сердце зашлось, заколотилось в ужасе, руки будто сами по себе поднялись и прижались к ушам – только бы не слышать. Ноги мои окатило горячим вихрем, а в нос ударил запах, который я немедленно узнала – тот же, что чувствовала вчера, когда волк повалил меня на прелые листья…

Но это еще было не самое странное. Потому что узнала я не только запах. 

Даже не обернувшись, не отняв руки от ушей, я вдруг поняла, что это он.

Тот, кто пометил меня. Тот, кто отравил мою кровь, мои мозги и мое сердце, сделав меня навсегда своей.

Я почувствовала, что он здесь. Мой альфа.

Медленно, очень медленно повернулась, стараясь хоть как-то дышать… радуясь, что самой трансформации я так и не увидела. Теперь мне не нужно было ничего доказывать – я знала, что все это правда. Знала, что меня не обманывают и что я не сошла с ума.

Как бы безумно это не звучало, я знала, что огромный, серебристо-серый волк передо мной и мой профессор английского Энтони Макмиллан – одно и то же.    

Слегка пригнув голову, волк понюхал воздух низко к полу и тихо, утробно заурчал, шевельнув несколько раз хвостом.

– Если я не ошибаюсь… это знак расположения… – попыталась пошутить я, вновь обнаружив, что у меня есть голос. – У собак так, во всяком случае. 

Зверь передо мной еще раз что-то прорычал, и это прозвучало... сердито? Грозно? Недовольно? Я испуганно отступила назад, упираясь спиной в стену – наверное, не стоило сравнивать волка с собакой.  

– Я имела в виду… твой хвост… он виляет.

Хвост немедленно остановился. Сверкнув на меня глазами, волк приблизился еще ближе, и отходить мне стало некуда. Вжавшись в стену, я зажмурилась, позволяя чудовищу шумно обнюхать мои голые ноги… инстинктивно, в защитном жесте вытянула руку… и услышала уже ОЧЕНЬ довольное урчание, когда случайно погрузила пальцы в шерсть на покатом, крупном затылке.